Снова перетрясла оба рюкзака. Всё, что было не срочно, не первой необходимости сложила в Ритин. Всё, что нам могло пригодится в пути, в ночёвках сложила в свой. Выстрогала аккуратную палку-трость. Достаточно крепкую, диаметром примерно пять сантиметров, но лёгкую. Кстати, этот факт её удивил: деревце, которое она рубила для этой цели было молодое, и Нина думала, что свежесрубленное, невысушенное оно будет тяжёлым. А оно оказалось лёгким и прочным. А палка из него получилась очень удобной.
На палке-посохе девушка нанесла зарубки, отмечая дни с момента падения. А в найденном у Риты блокнотике начала вести дневник своей вынужденной робинзонады. Уже сто раз она поблагодарила судьбу за их рюкзаки и за всё, что в них обнаружилось. Но, как бы Нина не храбрилась, отсутствие помощи заставляло её тревожиться и бояться.
Псу Нина придумала кличку — Дин, потому что обращаться к нему — «малыш» было смешно даже ей самой. Пёс кличку сразу принял и начал откликаться с первого раза. Но с тем же желанием реагировал и на Малыша, и на Паразита, и даже Засранца, если что-то напакостил. Они с ним, вообще, за это время настолько сжились, что кажется понимали друг друга без слов.
Дин ходил за водой. Это была его обязанность. Он научился набирать её, заходя в ручей и опуская котелок в воду. Затем вынимал его и осторожно, стараясь не раскачивать и не расплёскивать, нёс к шалашу. В его же обязанность входило каждый день обегать поляну и выяснять нет ли чего-нибудь нового. Нового ни разу не обнаружилось, если не считать случайно попавшегося зайца, которого Дин благополучно задрал и принёс Нине. Но она от страха и брезгливости подарок не оценила и разрешила ему доесть зайца самостоятельно. Правда, необычный вид зайца вызвал у неё удивление, но в конце концов мало ли в природе необычного. Может и такие зайцы-переростки с длинными овальными ушами встречаются.
В её же обязанности входили готовка, мытьё посуды, разведение костра и размышления о дальнейших действиях. Но иногда, глядя на Дина, она справедливо подозревала, что если бы у него вместо лап были руки и он мог бы говорить, то и с её обязанностями, он бы легко справился.
*
И вот наступило утро прощания с поляной, их временным домом. Честно говоря, у Нины даже на душе было неуютно от расставания с ней. Ведь они уходили в неизвестность. Но и продолжать сидеть на месте было глупо.
Идти она решила по ручью. Не может быть, чтобы по его течению не встретились бы люди. Конечно, идти по берегу тоже было нелегко. В некоторых местах он был обрывист и ручей теснился в узком русле. В некоторых, наоборот, разливался. Но всё-таки, это было намного проще, чем идти по лесу, который здесь представлял собой мощный зелёный массив с двух и трёх ярусным подлеском без троп и прогалов.
В первый день Нина хотела пройти как можно дальше, подсознательно надеясь, что они быстро выйдут к людям. «Ну, нет в наше время уже таких мест, где не ступала нога человека. Особенно в приморских районах». — твердила про себя девушка. Однако, её смарт упорно твердил, что сети здесь нет. А потом и вовсе: разрядился и замолчал. Хорошо, что она носила наручные часы и теперь могла знать хотя бы время.
Пеший переход сразу показал низкий уровень её подготовки. Одно дело — обжиться на поляне, где есть кров и вода и совсем другое — топать с рюкзаком по заросшему тальником берегу. Приходилось иногда буквально «нырять» в высоченную траву, не видя дальнейшего пути, или обходить разросшийся кустарник, отдаляясь от берега и опасаясь встречи с дикими зверями.
Нина часто останавливалась, особенно если встречалось какое-либо возвышение: пень, ствол дерева, холмик и пыталась взглядом наметить ориентир для дальнейшего движения. Дин спокойно трусил рядом, неся на спине второй рюкзак (кое-как привязала). Но иногда он убегал вперёд, и она боялась, что он уйдёт совсем. Но пёс неизменно возвращался, и Нина была этому очень рада.
Ни в первый, ни во второй, ни в третий день похода они никого не встретили. Вокруг по-прежнему простирался непроходимый лес, а ручей по-прежнему бежал в только ему известную сторону. У них начался дефицит продуктов. Как бы Нина их не экономила, но они заканчивались. Всё чаще она вспоминала пойманного на поляне зайца и философски размышляла о том, что уж сейчас-то она бы его ошкурила и приготовила без всякой брезгливости. Голод — не тётка. Передо ней со всей остротой встал вопрос — что делать? Идти дальше, питаясь в пути подножным кормом или найти удобное место и устраиваться надолго. При этом подспудно Нина уже подозревала, что находится совсем не на Земле. Но доля надежды в ней ещё оставалась. И она не давала этим предательским мыслям выбраться наверх.