Она всё-таки осталась жива, моя Оксана. Другой бы сказал — слава Богу, но я таких слов не говорю, так как ни в какого бога не верю — его просто нет, потому что его быть не может. Доказательства? То, что случилось с моей дочерью, делает версию о боге просто смехотворной. Да, Оксана выжила, выжила моими стараниями — тогда я был простой лекарь, пусть и хороший лекарь. Но мать её не перенесла такого, и вскоре её не стало. А девочка стала чахнуть, день за днём. Была весна, впереди было лето, но я понимал — осенью её не станет. И тогда я обратился к магии. Когда человек чего-либо очень, по-настоящему хочет, он этого добивается, рано или поздно. Я успел. Мне удалось погрузить душу моей дочери в раннее детство, до того, как это произошло.
— И она пребывает там до сих пор.
— Да! Скажи, тебе не приходило в голову, что по-настоящему счастливым человек бывает только в детстве? А дальше его ждут лишь мучения и страдания?
Первей вздохнул. Тяжёлый какой разговор… Впрочем, когда это ему выпадали лёгкие и непринуждённые беседы?
— И ещё. Ты не задумывался, почему господа попы так не любят магов, колдунов и ведьм? Всё просто. Простой человек должен быть беззащитен пред сильными мира сего — ни один волк не желает, чтобы у овечек были острые клыки и когти. Простолюдинам запрещено носить оружие. Но как быть с теми, чьё оружие всегда при себе, в голове? Очень просто — отобрать вместе с головой. Зачем волкам клыкастые овцы?
Колдун усмехнулся.
— А ведь магия куда лучше топора или меча. Пожалуй, хорошая магия даже лучше арбалета, ведь следов никаких! Покушал человек чего-либо, заболел животом, или горячкой, или чёрт-те чем, и привет. Или ещё лучше — подавился насмерть во время обеда. С кем не бывает? Или и вовсе уснул и не проснулся — на всё воля божья, так ведь? А может, моя?
Евпатий выпрямился.
— Так вот. Я намерен защищать себя и свою дочь вместо бога, которого нет. И сделать её счастливой вместо бога, которого нет.
Рыцарь задумчиво потёр лоб. Надо говорить, однако, иначе лекция пана колдуна затянется до утра.
— Вот что я тебе скажу, Евпатий. Ты, разумеется, можешь не верить в Бога. Ты даже можешь не верить в то, что Земля круглая — форма Земли от твоего неверия не изменится ни на йоту. И насчёт детства ты не совсем прав. Всем нам в детстве выдаётся счастье — выдаётся авансом, просто так, кому больше, кому меньше — но это именно аванс, задаток. А всё остальное счастье человек должен заработать себе сам. И аванс отработать, между прочим.
Колдун покачал головой.
— Красиво говоришь. Как жаль, что это всего лишь красивые слова, красивые и бесполезные.
— Я знаю, ты мне не поверил. И не должен был поверить сразу. Тебе нужно подумать.
— И не поверю. Она лежала в кустах возле тропинки, как использованная ветошь, а они жрали мясо, пили вино и хохотали. И где был твой Бог? Наверное, они и сейчас где-то бродят, творя свои чёрные дела, жрут мясо и вино, и смеются.
Первей задумался. Ай-яй-яй, какой тяжёлый разговор… Что ответить?
«Родная, помогла бы. А то не справлюсь»
«Сейчас, родной»
Рыцарь вздрогнул. Ещё никогда раньше Голос не откликался днём так мгновенно.
«Вот, даю справку. Из тех шестерых…»
Первей поднял глаза на собеседника.
— Возможно, пану Евпатию будет любопытно узнать, что одному из этих подонков выбили глаза, и он околел от голода в придорожной канаве. Второго продали туркам на галеру, и он подох под кнутом надсмотрщика. Третий умер довольно быстро — его обварили кипящей смолой при осаде, и он протянул чуть более суток. Четвёртого колесовали, как разбойника. Пятого зарезали собственные дружки, за деньги. Шестой умер прошлой осенью, умер своей смертью, от грудной жабы, и дальнейшая участь его наиболее ужасна, так как ему придётся заплатить за всё разом.
Колдун вытаращился так, что это было видно даже в темноте.
— Откуда… Откуда тебе это известно?
Первей слабо улыбнулся.
— Мне нечем доказать. Если я скажу тебе, что это мне вот прямо сейчас сообщил мой внутренний Голос, ты будешь смеяться, правда?
Евпатий вдруг резко переместился, и его глаза оказались в полулокте от глаз Первея. Рыцарь не пошевелился, смотрел в пронзительные глаза колдуна спокойно, прямо. Вот интересно, колдун этот тоже так хорошо видит в темноте?
— Ты сказал правду… Нет, невозможно… Погоди… Кто ты?
Первей улыбнулся уже устало.
— Я говорил тебе. Я Исполнитель.