— А если простой мужик попадётся? — спросил Первей.
— Ну… тогда как Бог даст. Может, чарку нальёт да сплясать заставит, а то сапоги вылизать велит…
Рыцарь сочувственно поцокал языком.
— Нелегко вам живётся тут, как погляжу.
— А где мужику легко, добрый пан? Да мне-то ладно, я за монастырём приписан…
— А как панёнок у него? — внезапно переменил тему Первей.
Янек поперхнулся. Помолчав, осторожно спросил.
— Пан рыцарь знает молодого пана Зигфрида?
— Сам не знаю. Однако слава далеко идёт, — прищурился рыцарь.
Возчик оглянулся так, будто за ними по пятам рысила стая волков.
— Не к ночи будь помянут он, тот паныч Зигфрид, да не обидится на меня пан рыцарь за такие слова. Не ангел папаша его, и мамаша ну чисто змея, да только оба они уже сыночка боятся вроде как. А ведь всего-то тринадцать годков… Мужики здешние крестятся да молятся по ночам — что-то будет, когда вырастет молодой панёнок…
Первей усмехнулся. Всё правильно, всё верно… Вероятно, молитвы местных поселян были таки услышаны.
И потому он здесь.
Дорога между тем углубилась в чащу, солнце, понемногу клонившееся к закату, скрылось за верхушками деревьев, и под лапами тёмных елей, подступавших к самой обочине, уже копился сумрак. Где-то заорал ворон, зловеще захохотала невидимая лесная птица. Возчик, придавленно втянув голову, замолк, и только негромкий скрип плохо смазанных колёс нарушал теперь настороженную тишину леса. Да уж, подумал Первей, только люди определённого склада могут жить в чаще ельника…
— Ну вот и замок, — вполголоса произнёс Янек, ещё сильнее втягивая голову в плечи.
Да, открывшееся взору строение могло с полным правом носить титул замка, а не просто укреплённой усадьбы. Четыре угловых башни под остроконечными свинцовыми кровлями щерились узкими бойницами, в серых стенах ни одного наружного окна… Даже мост через худосочный лесной ручей, огибающий замок, был не простой, а подъёмный, на цепях, уходивших в недра коренастой надвратной башни. Должно быть, в памяти строителей этой обители ещё свежи были страшные дни монгольского нашествия. Во всяком случае, без артиллерии этот замок не так просто взять даже полку королевских кирасиров.
И над всем этим возвышался самый что ни на есть настоящий донжон. Тот самый, так явственно увиденный Первеем в своём вещем сне.
Подъёмный мост начал неспешно, со скрежетом опускаться, тяжело лёг на гранитный предмосток, звякнув цепями. Ворота, напротив, распахнулись на удивление бесшумно — вероятно, петли бронзовые, мельком подумал рыцарь. С лязгом поползла вверх решётка. Первей усмехнулся. Сразу видно, тут живут открытые и весёлые люди…
Повозка нырнула в низкий зев надвратной башни, как в глотку великана, и очутилась в узком ущелье внутреннего двора, выложенного каменными плитами.
— Тпррр, стоялые! — скомандовал возчик, натягивая вожжи и оглядываясь. Откуда-то из недр замка звучал бубен, нестройно ревели песню пьяные голоса — слова разобрать было невозможно.
— А, Янек… — к вознице подошёл седоусый коренастый человек. — Привёз?
— Ну неужто просто так приехал? — бледно улыбнулся Янек.
— А это кто? — человек, судя по манерам, не то дворецкий, не то ключник, разглядывал Первея, как разновидность груза.
— Попутчик… О, здравствуйте, высокородная пани! — возчик согнулся в поясном поклоне.
Высокая дама, затянутая в чёрное, стояла на пороге, разглядывая новоприбывших цепкими холодными глазами. Ходить в чёрном при живом муже…
— Здравия желаю, достопочтенная пани Брановецкая! — вежливо склонил голову рыцарь. — Позвольте представиться — Бронислав Яблонский, странствующий рыцарь, прежде состоявший на королевской службе.
Достопочтенная пани скользнула глазами по лицу и ногам рыцаря, и взгляд её чуть смягчился.
— Не думаю, что после Кракова или Варшавы вас вдохновит эта дыра, пан Яблонский, но тем не менее рада приветствовать гостя.
Дверь, явно ведущая в подвал, окованная ржавыми железными полосами, с лязгом распахнулась, являя дневному свету колоритную фигуру — одетый в роскошный, но порядком засаленный наряд могучий мужчина с оплывшим от пьянства лицом, заросшим неухоженной бородой.