Ровно то же самое можно сказать и о прочих ельцинских «свободах», в том числе экономических. Они были даны очень маленькой группе людей, которых «назначили богатыми». Всех остальных отодвинули от сколько-нибудь перспективной «экономической жизни» — и в особенности русских. «Споро богатеть» разрешили только тем, кому выписали на это дело особливый ярлык. Впрочем, ярлыки выписывались и на другие занятия. Например, на разбой. Искусственный характер «разгула преступности» (когда были специально разгуляны «группировки», а «правоохранительным органам» прямо запрещалось вмешиваться) сейчас уже вполне очевиден. Ну а пропаганда преступного образа жизни (помните времена, когда все школьники мечтали стать киллерами, а девочки — путанами?) шла такими темпами, что мама не горюй.
Особая тема — ельцинские «выборы», начиная с местных и кончая президентскими. Сейчас, на фоне окончательной отмены демократического фасада Эрефии, те времена могут показаться торжеством демократии. И опять же — не надо, товарищи, заблуждаться. Именно при Ельцине были легализованы и поставлены на поток самые гнусные приёмы «работы с электоратом». Тогда же был взят курс на массовое оскотинивание населения — именно в целях повышения управляемости. Впрочем, когда было нужно, Ельцин спокойно применял насилие. Нынешнее омоновское государство вполне отвратительно — но вот только не надо забывать девяноста третий год и горящий парламент. А также «выборы» девяноста шестого — и всё то прекрасное, что говорилось и делалось в это славное время. Эти два рекорда — насилия и лжи — не удалось пока побить даже нынешнему россиянскому режиму, отнюдь не гнушающемуся ни ложью, ни насилием. И тем не менее.
Ельцинские «свободы» отличались от свободы настоящей примерно так же, как ночь любви от грязного изнасилования в подворотне. Что, кстати, объясняет массовое отвращение к любому «либерализму», даже в тех ситуациях, когда он, по идее, оправдан и полезен. Секс — тоже хорошая вещь, но мы же не удивляемся, что у изнасилованной женщины может выработаться несколько предвзятое отношение к интиму, не так ли?
Но и это в сторону. Обратимся к ещё одному мифу. О Ельцине, которого «любил народ». Любил, всё прощал и вообще находил вкус в Борисе Николаевиче.
Опять же. О причинах совершенно шизофренической ельциномании времён перестройки стоило бы поговорить отдельно. Я ещё помню, как это выглядело. На мой тогдашний взгляд — да и на сегодняшний — речь шла о массовом психозе, умело разогреваемом через телевизор. Массовый психоз — не такая уж редкая вещь. Вот только путать его с настоящей популярностью (и уж тем более «всенародной любовью») всё-таки не следует. Не потому, что одно хорошо, а другое плохо — а потому, что это вообще разные вещи.
На чём играл Ельцин? Как ни странно, на жалости. Вечно заушаемый и заглушаемый, изгнанный из Политбюро, брошенный, как Буратино, в речку с моста, он хорошо исполнял роль жертвы. Сначала злых властей, потом — обстоятельств, потом — окружения, и всегда — своего нрава. Разумеется, это была тоже игра. Жертвой он никогда не был, как не был и героем .. Сейчас старые чувства могут всколыхнуться в связи с новым трагическим обстоятельством — смертью. «Жалко» по отношению к Ельцину — привычное чувство.
В связи с этим — последняя тема. Существует этакое «конспирологическое» мнение, что Ельцин, дескать, помер ещё во время первых «выборов», а его роль исполнял некий «двойник». Я считаю это не совсем невероятным — но не столь уж важным. Сам Ельцин был прежде всего исполнителем роли, написанной неведомыми нам режиссёрами. Какая разница, кто дальше играл эту роль — он сам или какой-нибудь заместитель, или заместитель заместителя? Зато прекращение исполнения — важный, осмысленный акт. В связи с этим корректно ставить вопрос так: с какой целью умер Ельцин и чего этим хотят достичь?