В это утро она была на кухне: высокая, сухая, с грубыми чертами лица, в красном вязанном жакете и в длинной черной юбке, почти скрытой под широченным халатом.
В одной руке она держала шпатель, а в другой ложку, которой поливала жиром бекона яйца. Амелия повернула голову, когда вошла Линда, чтобы взять свою тарелку из шкафчика.
- Доброе утро, Линда.
- Доброе утро, миссис Спиннер. Нет, благодарю, овсянки не надо.
- Вот возьмите, вам надо подкрепиться перед рабочим днем.
- У меня от нее прыщи.
- Не кладите в нее сахар, вот и все. Делайте, как шотландцы, положите соль.
И она наложила ей каши.
- Вот немного молока, пожалуйста. Нам сегодня не донесли один литр. Видимо, Пиви ошибся. Ваши яйца с беконом будут готовы через три минуты.
Линда отнесла тарелку на свое обычное место за столом в столовой, где уже находилась Эдит Пин, небольшого роста толстенькая девушка с симпатичным личиком.
- Здравствуй, Эдит.
Она села.
- У меня две ложки, а у тебя?
- Не стоит спорить - у меня три. - Они поудобнее уселись за столом. Амелия никого из своих пансионеров не отпустит без хорошего завтрака. Все что нам не хватает, можно компенсировать днем. Сегодня я решила: только кофе и бисквиты.
- Я тоже.
- Тебе нечего беспокоиться о своей фигуре, - вздохнула Эдит.
- Если бы ты была такая, как я... 32 года, толстая, никаких иллюзий. За последний месяц я прибавила два с половиной фунта.
- Тебе это к лицу.
- Согласна... идеальные линии для старой девы.
Она прошла на кухню с тарелкой и вернулась с яйцами, двумя ломтями бекона и одной сосиской, которые равномерно разложила по тарелке.
- Угадай, кто спускается?
- Это... он?
- Да, мистер Зелден. Я увидела его на лестнице. Тсс... Слышно, как он разговаривает с миссис Спиннер. Хотелось бы знать, что он может ей сказать.
Обе стали прислушиваться. Раздался глухой голос Зелдена, но нельзя было разобрать о чем он говорил.
Через несколько секунд он вошел с тарелкой овсянки в руке, сел за стол и развернул газету, положенную на его место. Он коротко кивнул старому мистеру Дадли, сидевшему справа от него, и занялся завтраком.
Когда Линда еще раз вернулась из кухни, Эдит Пин уже добралась до тостов с мармеладом.
- Еще один тост - и я иду. Сегодня я не могу тебя ждать, Линда. Я оставила немного работы вчера вечером. Старый Ладброк велел мне сегодня прийти пораньше и закончить ее. - Она встала.
- До встречи в полдень. Пока!
Выходя, она столкнулась с Зелденом, высоким и мрачным, несшим тарелку. Она отступила, давая ему проход.
- О, простите, мистер Зелден.
- После вас, мисс.
Его голос был спокойным и звучным. Он посторонился, дав ей пройти, подошел к столу и взял тост.
Линда Маршал услышала, как старый Дадли сказал ему:
- Миссис Спиннер всегда настаивает, чтобы все основательно позавтракали. Она заявила, что если бы ее тут не было, то все молодые люди умерли бы с голоду, чтобы только купить себе одежду и не знаю что еще. По моему мнению, она права. Посмотрите на современных молодых девушек - кожа да кости! Должен сказать, что в мои времена любили, чтобы девушки были в теле. Да, не так было в мое время.
Линда свернула салфетку, сунула ее в кольцо и быстро вышла из комнаты под взглядом сурового мистера Дадли. А тот продолжал разглагольствовать насчет моды, коротких юбок, насчет возраста мисс Маршалл и, покидая столовую, закончил:
- Да, я спрашиваю себя, чтобы с ними осталось без работы, не так ли мистер Зелден? Ведь ваша фамилия Зелден?
- Да, верно. Приятного дня.
- Приятного дня!
Мистер Дадли ушел. Зелден прикончил первую чашку кофе и налил себе второю, затем закурил сигарету и сконцентрировался на газете. Через четверть часа он покинул комнату, унося газету.
В это время миссис Спиннер пила на кухне чай.
- Добрый день, мистер Зелден. Вы уходите на службу?
- Примерно через полчаса, - сообщил он.
Она невольно подумала: "Какая же у него профессия?"
Во всяком случае, это не была работа, заставлявшая его уходить рано утром.
Мистер Зелден поднялся на второй этаж и прошел в свою комнату в конце площадки. Закрыв дверь, он задвинул засов, потом сел в кресло, низкое и неудобное, и достал из кармана маленькую записную книжку и ручку. Перелистав несколько страниц, он остановился на одной из записей:
"29 июля. Видел Мортона в Есере. Сказал, что Фенлоу несомненно тот человек. Возможно, замешан в деле Райхмана. Увижу его, чтобы удостоверится. Проследить".
"11 августа. Нечего делать. Или Фенлоу притворяется мертвым, или совсем не придет. Не понимаю, как он может сомневаться, разве что его кто-то известил".
"19 сентября. Мортон уехал за границу. Скалери сказал, что он в Каире. Возможно..."
"27 сентября. Сегодня одно письмо от Стаси. Проверить в течение двух недель. Громек в Париже".
"24 октября. Телефонный звонок от Мортона. Свидание тридцатого в ресторане "Баннер"."
"30 октября. Мортон выпустил курок. (Курок перечеркнуто, написано "кусок"). Джонни Галатеа".
Он подчеркнул записи и написал:
"18 ноября. Я увижу Галатеа сегодня в 11.30".
Несколько секунд он смотрел на написанное, потом прибавил длинный параграф, прочитал его и закрыл книжку.
Докурив сигарету, он встал и направился к умывальнику. Наверху над умывальником находилась большая желтая платинового оттенка пластинка. Он достал из кармана отвертку и вывернул все четыре винта, удерживающие ее, обнажив таким образом небольшой, находившийся под пластинкой, деревянный прямоугольный ящик. Он сунул отвертку в щель сбоку, как рычаг, и дощечка упала ему в руку. Позади находилась ниша, откуда он вытащил пакет, обернутый в промасленную бумагу, и отложил его в сторону. Затем он достал из кармана записную книжку и положил ее в нишу, после чего поставил на место деревянную дощечку и пластиковую пластинку.
Он отнес пакет на стол, развернул его, вынул револьвер 38-го калибра и приладил кобуру под плечом. Там была также дюжина патронов, которые он старательно обтер, потом он зарядил револьвер, сунул его в кобуру и застегнул пиджак.
Взглянув на себя в зеркало, он заметил, что револьвер сделал небольшую выпуклость на его пиджаке, но это было неважно, так как сверху он собирался надеть просторный плащ. Он сразу же надел его, чтобы посмотреть, как он будет выглядеть.