Но однажды обычный порядок вещей нарушился. В перерыве между лекциями к ней неожиданно подошла девушка. Она была почти такая же высокая как Кирочка, с пышными точно сахарная вата мелко вьющимися рыжими волосами, молочно-белым лицом, большими выпуклыми голубыми глазами. Мягкие и округлые формы девушки плавно обрисовывались под пёстрым ситцевым сарафаном, широкая юбка которого ниспадала почти до пят.
— Здравствуй, — сказала девушка.
У Кирочки сразу же возникло какое-то неприятное чувство; она подумала, что теперь, наверное, всё рыжие девушки будут вызывать у неё реакцию отторжения, даже если они ни в чём не виноваты. Кирочке стоило большого труда подавить зарождающее желание ответить как-нибудь не в меру резко или безразлично, чтобы девушка поняла, что ей не особенно тут рады.
— Здравствуйте, — сказала Кира. Обращение на «вы» в ответ на дружелюбное «ты», решила она, не будет грубостью, но оно сразу отбросит рыжую красавицу в её попытке сближения на несколько шагов назад.
— Меня зовут Аль-Мара.
Имена слушателей в группе практически не произносились вслух; лекторы нечасто обращались к аудитории, а имена называли и того реже, только если случалась необходимость, к примеру, при ответе на вопрос. Поэтому имя, преподнесённое рыжей девушкой Кире, словно нежный цветок на ладони, так вызывающе ярко, откровенно и беззащитно, почти напугало её.
— Давай иногда будем садиться вместе, — продолжала девушка, — и обменяемся электронными адресами. Если вдруг одна из нас заболеет, то другая сможет переслать ей видео-лекцию или контрольный тест…
Это было резонно; Кирочке ничего не оставалось, кроме как осторожно кивнуть и со смущенной торопливостью согнать с соседнего стула свою сумку, чтобы уступить его рыжей девушке.
— Спасибо.
Кирочка почуяла совсем близко от себя чужой запах. Модная джинсовая сумка с длинным «языком» обиженно натянула вальяжно расслабленный прежде ремешок, когда хозяйка небрежно повесила её на спинку своего стула. Рюкзак Аль-Мары, тоже лишившийся отдельного места и опущенный на пол, сразу как-то смялся, съежился, всем видом своим будто говоря: «Эх, ты… С друзьями так не поступают. Я ж тебе не какая-то там сумочка дамская, я походный и боевой товарищ… Эх, ты…»
Неожиданный стук в прозрачную стенку одиночества настораживает человека точно так же как внезапный стук в дверь. Кирочка чувствовала лёгкую растерянность; она внимательно прочитала свод Правил, который предлагают прочесть каждому, кто собрался поступать в Особое Подразделение; и Кирочка была правильная девочка, она не собиралась ничего нарушать, и если в Правилах сказано, что «глубокие личные взаимоотношения между служащими не допускаются», значит, не следует подвергать себя лишнему риску их возникновения… Почему же тогда эта девушка так спокойно к ней подходит? Неужели она забыла?
Кирочке вспомнилось, как Крайст угостил её после собеседования чаем. Они зашли в какую-то маленькую кафешку с высокими столиками, за которыми нужно стоять, а не сидеть; поболтали недолго, съели по пирожному, он спросил её как всё прошло, а потом, при прощании сказал, подмигнув синим глазом:
— Только никому не рассказывай никогда, что мы с тобой пили тут чай. Теперь нам разрешено общаться только в служебных целях.
И добавил торжественно:
— Это был единственный наш чай. Первый и последний.
И рассмеялся. Кирочку поразило тогда, как это он умеет произносить такие грустные вещи с таким беспечным сияющим лицом.
Кирочка часто вспоминала, о чём говорила с ней на собеседовании полковник Айна Мерроуз — главный специалист по кадровой политике Подразделения.
— Я вас не буду спрашивать о чём-то обыкновенном, — предупредила она, — Только о том, чего вы не сможете сказать больше никому. Я попрошу вас ответить на мои вопросы с максимально возможной откровенностью, спешу заверить вас, ни одно слово не выйдет за пределы этого кабинета.
Кирочка немного волновалась; она сцепила руки в замок под столом и вращала большими пальцами.
— Вы были влюблены? — спросила Айна.
Кирочка сразу подумала о Саше Астерсе: самым необыкновенным впечатлением её жизни был именно он; за секунду перед её внутренним взором возникло его раскрасневшееся лицо на фоне электронной доски в кабинете физики.
— Наверное, — ответила она.
— В чём заключались и чем закончились ваши отношения?