- Я хочу ее увидеть! Мечтаю ее увидеть! – нахмурившись, Ирма топнула по имбирному полу. – Может быть, именно «ведьму» на самом деле я и мечтала отыскать. Хозяйку, что пекла сладкое печенье, волшебные пироги из яблок, что пела для меня, женщину с теплыми руками, пахнущими печеньем… я очень любила ее, кажется, но почему-то не могу вспомнить, как она выглядела. Я должна непременно посмотреть не нее, чтобы все понять…
- Ты ее не увидишь, – голос принца на этот раз прозвучал глухо и монотонно. – Ты никогда ее здесь не увидишь! Это мир детской мечты, взрослым здесь нет места. Страшным ведьмам здесь нет места!
- Прекрати называть ее так! Ты ничего не понимаешь, ты… ты же просто фарфоровая кукла! Ты обманка! Что ты можешь понять?
- Но я же лучшее, что есть в принце, которого ты наконец-то встретила там, в своих снах. Разве я не воплощение всего, что ты хотела? Я, а вовсе не смутное воспоминание о той, что оставила тебя совсем одну, заставила заснуть и блуждать по тревожным сновидениям всю твою жизнь! Никому из взрослых нельзя верить. Она давно уже не нужна тебе!
Что это за мир мечты такой, в котором не можешь увидеть или встретить того, кого хочешь?
- Она всегда будет нужна мне! Она… она… это ведь и я сама тоже! В этом дело? Я не могу увидеть ведьму, которой принадлежит этот домик, потому, что теперь она – не мое воспоминание из детства, а я сама! Взрослея, я стала ею.
- Ты же можешь стать моей принцессой в волшебном замке, зачем тебе расти, зачем становиться ведьмой? Ведь ты потеряешь себя, как и ее когда-то потеряла, как все теряют рано или поздно.
Кукольный принц съежился… нет, не так, это Ирма теперь смотрела на него сверху вниз.
- Иначе получилось бы так, что я себя никогда и не находила! Но… думаю, что колдунья из меня совсем даже и не страшная. Чего же ты так сильно боишься? Или… тот, кто тобой управляет?
- Я управляю собой сам, – мальчик покачал белокурой, как у ангелочка, головой. – Я и есть тот, кого ты перед собой видишь, ведь это мир мечты, а значит, каждый в нем может быть кем угодно. И ты могла бы!
- И я могу быть – и буду! Но ведь и ты, если ты и есть он, то ты не кукла, а что-то большее, что-то настоящее, живое. Почему ты разговариваешь с нами через марионеток? Где ты на самом деле?
- Это я! – кукольный принц прижал ладошку к камзольчику на груди. – Это лучший я, которого ты можешь видеть! Пусть пока и только в движущихся куклах, у меня нет сил, чтобы сделать прекрасный мир мечты действительно живым и настоящим, давно уже не осталось ничего реального… но Лилиан может. Она – фея, которую наш мир ждал так долго, та, кто сделает идеальное реальным. Тогда… тогда, когда мои руки перестанут казаться тебе твордыми и холодными, тогда я стану живым, оставаясь прекрасным – тогда ты будешь меня любить? Захочешь снова стать моей принцессой, а вовсе не страшной ведьмой?
- Знаешь ли, это обидно звучит! – призналась Ирма, приседая на корточки, чтобы заглянуть в фарфоровое лицо мальчика. – Какая же я страшная? Я сейчас стала похожа на самую, наверное, добрую женщину, что знала в своей жизни. Ту, которая будет любить кого-то не идеальным, а настоящим, наверное, и я это смогу. Не нужно бояться, просто позволь мне встретиться с тобой!
Снаружи сквозь стены домика… а может, сквозь сам мир сказочно-глазированного леса – донеслись приглушенные захлебывающиеся рыдания. Кукольный принц продолжал смотреть на Ирму карими глазами на неподвижном фарфоровом лице.
- Теперь мне кажется, что ты сам ребенок, который потерялся когда-то. Страдавший от одиночества, мечтавший встретить друзей, найти себе новых родных… поэтому ты и заманивал людей сюда? Тебе было одиноко.
Стены пряничного домика подернулись рябью, плач стал слышаться отчетливее, но сам принц, не меняя выражения, отрицательно покачал головой.
- Я не потерялся. Не потерялся. Меня прогнали и бросили потому, что я не был достаточно хорош, когда еще был живым и «настоящим». Тогда я еще не знал, как это исправить, ничего не понимал. Но теперь я могу создавать тот мир, и того себя, что захочу – мир, в котором все будет прекрасно… к сожалению, только в грезах, но Лилиан поможет мне сделать его настоящим. И себя. Снова настоящим – но при этом правильным, тем, кого никто больше не захочет бросить.
- Ты говорил, что здесь я могу увидеть почти что угодно, если только захочу этого! – взяв маленькие руки куклы, проникновенно напомнила Ирма. – Тогда позволь увидеть тебя. Без иллюзий, без марионеток – настоящего.
Комнату залил густой полумрак, не было больше ни уютного тепла, ни запаха выпечки, ни потрескивающего в печи огня, ни солнца за окнами – снаружи царили ранние декабрьские сумерки, сквозь зияющие окна в почти пустой комнате из деревянных досок, совсем не таких, как в домике «семи принцев», а из дерева старого, темного, скрипучего и отсыревшего. Кукла, изображающая принца, пристально глазела неподвижными стеклянными глазами и на шевелилась, с глухим стуком опрокинувшись, стоило Ирме отпустить ее. Из-за стены… или из щелей в перекосившейся деревянной двери едва слышно доносился какой-то удушенный плач.
Водная Страница резко выпрямилась, несколькими шагами пересекла комнату и распахнула дверь, оказавшуюся заросшим сырой пылью и заброшенной паутиной чуланом. В нем, обхватив руками колени, сидела неопределенного возраста девчонка, одетая в какие-то лохмотья, а на чумазом личике слезы прочертили смазанные дорожки.
- Не нужно бояться меня, малышка. Ведь я нашла тебя, теперь все будет хорошо! – осторожно заговорила Ирма. Уже не в силах сдерживаться, малышка принялась всхлипывать уже в голос. Стражница опасливо присела на пол перед ней. – Позволь нам о тебе позаботиться. Мы… в каком-то смысле приходим на помощь всем, кто нуждается в этом – и если тебе нужен друг, который никогда тебя не бросит, может, позволишь мне попытаться стать им – в реальном мире.
Девчонка в голос заревела, но все же позволила аккуратно вытащить себя из кладовой и бережно сжать в объятьях. За стенами звучали чьи-то шаги, возгласы… Ирма даже различила голоса подруг, но не стала окликать их. Рано или поздно, но другие Стражницы обнаружат и эту комнату в доме.
- Если хочешь, можешь остаться с нами… со мной.
Конечно, разумнее было для начала обсудить такое со Стефаном, но сейчас главным было – вытащить перепуганного ребенка отсюда, дать понять, что кто-то в мире, в реальном мире, поддержать и позаботиться.
- Н… не могу! – не сразу совладав с комком в горле, сипло ответила малышка. – Я бы хотела, правда, но… не могу. То, что ты сейчас видишь – такой я была. Такой была я настоящая, но я давно уже не существую нигде, кроме своих миражей.
- Ирма! – топот в коридоре приблизился, в комнату ворвалась, держа над ладонью сгусток холодного пламени, взволнованная Тара. – Ты здесь?
- Я нашла… нашла… как тебя зовут, малышка?
Когда полумрак комнаты развеял огонек, вопреки ожиданиям, образ девочки на руках Ирмы стал хуже видимым и зыбким.
- Наверное… наверное уже никак, – задумчиво прошелестел отдаляющийся голос. – Спасибо, что нашла меня. Что хочешь, чтобы я осталась…
Почти уже не чувствуя веса ребенка на своих руках, Ирма машинально сжала объятья крепче… но только поймала в руки цепочку с то ли медальоном, то ли кулоном: прозрачной голубоватой ракушкой, внутри которой сквозь створки мягко отражал свет огонька матовый шарик жемчужины.
- Призрак, – напряженным голосом подытожила Тарани. – Похоже, что с помощью этого ему удалось так сильно влиять на стольких людей… что бы это ни было. Может, Оракул соизволит нам объяснить, что это за штука, я позову Вилл…
Ирма не ответила и даже не шевельнулась, продолжая растерянно сжимать в ладони медальон-ракушку. Как так могло произойти? Она пообещала какому-то потерянному, забытому малышу, что найдет его, чтобы позаботиться, чтобы больше не отпускать… а смогла в итоге только неумело утешить перед тем, как малышка исчезла навсегда, покинув, наконец, свои одинокие иллюзии, но и в реальном мире оказавшись нереальной сама! Совсем не это Ирма пообещала, почему-то отождествив себя с мамой из того смутного воспоминания, что заставляло ее саму – тогда еще более маленькую и растерянную – ждать, ждать, и не понимать, почему же мама вдруг исчезла. А теперь сама не смогла остаться рядом, как пообещала…