И вот, я в поезде. Пока еще не дорос до персонального вагона, но купе очень комфортабельное. Кругом никель и кожа, а самое главное — имеется собственный туалет и умывалка, не нужно бегать, оставляя без присмотра документы, а то и таскать их с собой (да-да, и такое бывало).
От Москвы до Риги ехать долго, зато есть время, чтобы заняться «реставрацией» стихотворений товарища Маяковского. И что я помню? Про любовь, кроме как «Письмо товарищу Кострову» не вспомнилось ничего, «Стихи о советском паспорте» и вспоминать не стану, наизусть знаю, а что еще? Ведь много же написал поэт.
Но отчего-то вспоминались стихи для детей. Странно, когда же я их читал? Давно, в детстве, но некоторые помню наизусть. Вот, это скажем: «Влас Прогулкин — милый мальчик, спать ложился, взяв журнальчик».
Мальчик решил дочитать до конца журнал, проспал, у него начались проблемы в школе, а потом они продолжились и во взрослой жизни. И, в конце концов Влас спился.
Пожалуй, это стихотворение я печатать не стану. А иначе, что получается? Все беды от журнальчика, который ребенок решил дочитать до конца? Надо было похвалить парня за упорство, а товарищ поэт его сделал лоботрясом и прогульщиком.
Лучше вот это, про выбор профессии.
Профессий интересных перечислено много, но отчего же Владимир Владимирович не включил в список чекистов? А ведь предлагал же он юноше «обдумывающему житье, решающему — сделать бы жизнь с кого, скажу не задумываясь — 'Делай ее с товарища Дзержинского».
Забраковать стихотворение о выборе профессии? Нет, неплохое. Может, про чекиста и сам додумаю. Еще помню «Возьмем винтовки новые, на штык флажки! И с песнею в стрелковые пойдем кружки».
Вот это вообще шикарное. Пригодится, когда станем строить новую армию и готовить детишек к службе.
Я человек законопослушный. Если во время поездки по железной дороге у меня требуют документы, то я беспрекословно их предъявляю и пограничникам, и таможенникам и даже нашим чекистам. Понимаю, что у каждого своя работа, а погранцы, скажем, той же Латышской республики, при пересечении границы обязаны проверять документы. Но одно дело, если от меня требуют выполнения моих обязанностей, совсем другое, если начинается какой-то маскарад.
На полустанке, где нынче проходит советско-латвийская граница (в моей реальности она была в другом месте, где именно, сказать затрудняюсь. Вроде, в нынешней Псковской области?), латыши решили, что пассажиры поезда «Москва-Рига» обязаны вступать на священную землю Латвии пешком. Поэтому, во время досмотра документов, нас начали выгонять из вагона. В общем-то, сущая формальность и показуха. Предполагалось, что все мы выйдем, пройдемся пешком шагов пять, а то и десять, а паровоз немножко проедет вперед, подтягивая за собой вагоны. Потом все дружно вернемся и займем места согласно купленным билетам.
Разумеется, я выходить из своего купе отказался. И дело не только в том, что решил проявить неуважение к латышскому национальному самосознанию (я вообще к сознаниям подобного рода отношусь с пониманием, сам такой), а потому что у меня с собой имелся почти чемодан важных бумаг. Помимо верительных грамот, тащил с собой документы, позволяющие мне (то есть, не мне лично, а еще не существующему посольству), помимо отстаивания интересов РСФСР, представлять во Франции еще и Украинскую и Белорусскую советские социалистические республики, а также Галицийскую народную республику. Отчего-то пока не дали подобных документов на Закавказскую федерацию, а о Дальневосточной республике в Совнаркоме даже не вспомнили. Про Финляндию вообще речь не шла. Финны — люди свободные, сами будут дипломатические отношения выстраивать. В восемнадцатом это у них получилось легко и свободно, так что опыт имеется.
А еще — а это мне показалось вдвойне любопытно, «старшие» товарищи сообщили, что прямо в Париж мне привезут документы из Крыма. Мол, коли правительство Слащева так до сих пор и не признали, то все равно Крымскую республику придется кому-то представлять за рубежом.