— Где ты думаешь?
Я кусаю губы. Мой разум онемел от алкоголя. Я стираю рукой то, что скатывается вниз по подбородку.
— Мы голодали всё это время...
— Я должен оперировать, — произносит он. Это моё воображение или капельки пота покрывают его лоб? Свет настолько расплывчатый, что это может быть обман зрения.
Айзек откупоривает бутылку с прозрачной жидкостью и, прежде чем я могу открыть рот, чтобы остановить его, вскрывает марлю и наливает жидкость на рану. Я собираюсь кричать, но боль не так страшна, как я ожидала.
— Мог бы предупредить меня! — шиплю на него.
— Тише, — говорит Айзек. — Это просто физиологический раствор. Мне нужно убрать мёртвую ткань... увлажнить рану.
— А потом…?
— Вправить кость. Прошло слишком много времени... риск заражения... мягких тканей, — бормочет он. Слова, которые не имеют для меня смысла: санация... остеомиелит. Доктор вытирает лоб рукавом рубашки. — Я должен вправить кость. Я не хирург-ортопед, Сенна. У нас нет необходимого оборудования…
Я смотрю на то, как Айзек откидывается на ступни ног. Его лицо покрыто щетиной, волосы торчат во все стороны. Он так сильно отличается от врача, который оперировал меня в последний раз. Морщины вокруг его рта углубляются, пока доктор смотрит на мою рану. «Думаю, он напуган больше, чем я». Это его работа, его профессия — спасать жизни. Доктор — эксперт в спасении жизней. Тем не менее, это не из его области знаний. Нет никого, чтобы проконсультироваться. Айзек Астерхольдер променял барабаны на больничные карты и не совсем знает, куда деть руки.
— Всё хорошо. — Мой голос звучит на удивление спокойно. Отрешённо. — Делай то, что можешь.
Айзек тянется к фонарику, держит его прямо над раной.
— Ткань красного цвета - это хорошо, — говорит доктор. Я киваю, хотя и не знаю, о чём мужчина говорит. Комната начинает вращаться, и я просто хочу, чтобы он уже начал.
— Будет чертовски больно, Сенна…
— Пошел ты, — отвечаю я. — Просто сделай это.
Всхлипываю на последнем слове. Такой крутой парень.
Айзек приступает к работе. В ведре он моет руки с мылом янтарного цвета. Затем поливает предплечья и руки спиртом. Натягивает пару перчаток. Должно быть, нашёл их в колодце с другими принадлежностями. Значит, Смотритель Зоопарка оставил нам перчатки. Для чего? Для операции? Или если мы решим прибраться к весне? Может быть, мы должны были наполнить их воздухом и нарисовать на них маркерами рожицы. Наш похититель позаботился обо всём. За исключением морфина, конечно. Почему-то я знаю, что это не случайно. Без мучений нет достижений. Этот парень хочет, чтобы мы страдали.
Айзек делает это. Без предупреждения. В то время как я думаю о Смотрителе Зоопарка. На этот раз я не кричу. Проваливаюсь в обморок.
Когда сознание возвращается, моя нога пульсирует, и я пьяна вдрызг. Это то, что происходит, когда вы вливаете полбутылки текилы в пустой желудок. Айзек сидит в нескольких футах, облокотившись спиной о стену. Его голова свисает вниз, будто он спит. Я вытягиваю шею, пытаясь взглянуть на ногу. Доктор убрал большую часть беспорядка, но я вижу тёмные пятна крови на полу вокруг себя. Моя нога приподнята на подушке, место, где кость прорвала кожу, завёрнуто в марлю. Айзек наложил шину, которая выглядит как бруски дерева. Я довольна шрамом, который останется. Он будет длинным и неровным.
Айзек просыпается. Ещё раз замечаю, как ужасно он выглядит. Прошлой ночью я думала, что потеряла его, а теперь доктор чинит меня. Это было не правильно. Я хочу сделать что-то, чтобы ему стало лучше, но пьяная лежу на спине. Мужчина встаёт и подходит ко мне. Он то ли крадётся, то ли ползёт.
— Тебе повезло. Кость сломана только в одном месте. Это чистый перелом, не было каких-либо фрагментов, плавающих вокруг. Но так как она проткнула кожу, может быть повреждение нервов и тканей. Из того что я видел, не было внутреннего кровотечения.
— А как насчёт заражения? — спрашиваю я.
Айзек кивает головой.
— Возможно, распространение инфекции в кости. Я нашёл бутылку пенициллина. Мы сделаем, что сможем. Чем больше повреждение в кости, мягких тканях, нервах и кровеносных сосудах, тем выше риск инфицирования. И так как ты волокла себя по всему дому…
Я откидываю голову назад, потому что комната вращается. Интересно, буду ли я помнить всё это, когда последствия текилы испарятся.
— Это лучшее, что я мог сделать, — произносит он.
Я знаю.
Айзек протягивает мне кружку с ложкой, торчащей из неё. Я принимаю, заглядывая внутрь. Он поднимает свою.