Он протягивает мне что-то. Это ветка дерева, почти такого же роста, как я, по форме напоминает рычаг. Костыль.
— Где ты его взял?
— Это часть нашего рождественского подарка.
Он пристально смотрит мне в глаза и движется по лестнице. Несколько недель назад мы сожгли всё, что могли. Нет ни единого шанса, что это могло избежать нашего огня. Я опираюсь на костыль, пока ковыляю по лестнице. Хочу кричать от того, как много времени занимает спуск вниз. Осматриваюсь вокруг. Я не видела эту часть дома с тех пор, как сломала ногу. У меня есть желание пройтись, прикоснуться к вещам, но Айзек толкает меня к двери.
Снаружи темно. Так холодно. Я дрожу.
— Я ничего не вижу, Айзек.
Моя нога собирается погрузиться в снег, когда что-то задевает.
Они так и не нашли человека, который меня изнасиловал. В этом лесу больше не было других случаев изнасилования, в других лесах Вашингтона тоже. Полиция заявила, что это был единичный случай. С блаженной беспечностью, они сказали мне, что он, вероятно, следил за мной некоторое время и, возможно, последовал за мной в лес. И использовали такие слова, как «намерение» и «сталкер». Со мной подобное уже случалось раньше: письма, сообщения по электронной почте, сообщения на «Фейсбуке», которые скатывались с высокой похвалы до интенсивного гнева, когда я не отвечала. Никто из авторов не был мужчиной. Никто не угрожал достаточно резко, чтобы напугать меня. Никого с замашками насильника, или садиста, или похитителя. Просто разгневанные мамы, которые чего-то от меня хотели, признания, может быть.
Но было кое-что, что я не рассказала полиции о том дне, когда была изнасилована. Даже когда они давили на меня для получения более подробной информации. Я не могла заставить себя говорить.
Нет, я не видела его лица.
Нет, у него не было татуировок или шрамов.
Нет, он мне ничего не сказал...
Правда заключалась в том, что, в действительности, он говорил со мной. Или, возможно, просто говорил. С Богом, с воздухом, с самим собой, или, возможно, с кем-то, кто отказался от него. Я до сих пор слышу его голос. Когда сплю, слышу, как он шепчет мне на ухо, и я с криком просыпаюсь. С того момента как он начал и до того момента, когда закончил, он повторял одно и тоже снова и снова:
Розовый Зиппо
Розовый Зиппо
Розовый Зиппо
Розовый Зиппо
Это упущение. Может быть, из-за этого его не нашли. Может быть, ещё одна женщина была изнасилована, потому что я могла сделать нечто большее. Но в тот момент, когда вас разрушают, ваша душа темнеет без всякой на то причины, кроме чьей-то садистской жестокости, и вы думаете только о своём выживании.
Я не знала, как жить со своим выживанием, и не знала, как убить себя. Вместо этого я планировала, что сделаю с ним. В то время как Айзек кормил меня и вытягивал из снов, которые заставляли меня трястись и кричать, я разрывала своего насильника на куски, бросая их в озеро Вашингтон. Поливала бензином и сжигала живьём. Срезала с него кожу, как Лисбет Саландер (Прим. ред.: (шведск.
Lisbeth Salander, прозвище — Оса) — вымышленный персонаж, девушка-хакер
, несправедливо признанная властями недееспособной
. Главная героиня серии книг шведского писателя Стига Ларссона
«Миллениум
» вместе с Микаэлем Блумквистом
. На спине имеет татуировку
, изображающую дракона
) сделала с Нильсом Бьюрман (Прим.ред.: Бьюрман являлся опекуном Лисбет после того, как у её прежнего наставника случился инфаркт. Осуществлял жесткую форму контроля, при которой Лисбет лишилась права самостоятельно распоряжаться своими деньгами и принимать решения по разным вопросам. Однако он поплатился за это). Я брала реванш, который никогда не получила бы в жизни из плоти и крови.