— Доктор, — говорю я. — Что это такое?
Сапфира Элгин отворачивается обратно к обрыву, который выглядит как большая чаша, которая наполняется мукой.
— Ты не помнишь? — её голос звучит разочарованно. Мой же звучит так, будто я не могу дышать. Я достаю ингалятор из кармана, глядя на её красные губы. Не помню, чтобы она была настолько высокой, но, возможно, я съежилась под весом всего этого.
— Почему вы это делаете, Сапфира? — меня сильно трясёт и у меня лёгкое головокружение.
Доктор Элгин качает головой.
— Я не могу сказать тебе то, что ты и так знаешь.
Я не понимаю её. Но, очевидно, она сошла с ума.
— Ты можешь спасти его. Отправить обратно к жене и ребёнку, — говорит она.
Я молчу. Не чувствую своих ног.
— Как?
— Только скажи. Это твой выбор. Но ты должна остаться.
Чувствую боль в груди. Сапфира видит взгляд на моём лице. Усмехается. Я припоминаю в ней дракона, её способность заглядывать в мою душу.
— Можешь ли ты это сделать? Тебе слишком больно расстаться с ним.
— Заткнись! Заткнись! — я закрываю свои уши руками.
Моя кожа сверхчувствительна. Я закипаю. Хочу напасть на неё, рыдать и кричать, и умереть, и всё сразу.
— Ты больна, — шепчу я. Поднимаю руку с ножом, но она не делает ни одного шага, чтобы остановить меня или отойти. Я опускаю руку. Спасти Айзека и умереть здесь.
— Да. Если это мой единственный выбор, да. Забери его. Он болен и у нас больше нет никаких лекарств. — Я хватаю её за руку. Мне нужно, чтобы она взяла его с собой. — Сейчас! Отвези его в больницу.
Откуда она взялась? Может быть, если я смогу пересилить её, то смогу добраться до её машины. Позвать помощь. Но, даже думая об этом, я знаю, что слишком слаба, и знаю, что она пришла не одна.
Женщина с интересом наблюдает за моей борьбой. Мне так холодно. У меня так много вопросов: ящик, моя мать... Почему? Почему? Почему? Но мне слишком холодно, чтобы говорить.
— Почему? — спрашиваю я снова.
Она смеётся. Её дыхание отталкивает снег подальше ото рта. Я наблюдаю, как хлопья летят горизонтально, а затем продолжают свой танец к земле.
— Сенна, — говорит она. — Ты влюблена в Айзека.
Я не знаю этого, пока слова не покидают её рот. Тогда я всё осознаю, и это похоже на удар под дых.
Я влюблена в Айзека.
Я влюблена в Айзека.
Я влюблена в Айзека.
Что случилось с Ником? Я стараюсь припомнить свои чувства к Нику. Чувства, которые заключили меня в тюрьму на десять лет, сделали из меня гниющий труп для отношений. Всё, что я делала в течение многих лет — наказывала себя за то, что оказалась не той, которая нужна ему. За разочарование мужчины, которого я любила больше всего. Но здесь, в мороз, с метелью, закручивающейся вокруг меня, и под взглядом водянистых глаз моей похитительницы, зондирующих моё лицо, я не могу вспомнить, когда в последний раз думала о Нике. Айзек получился от Ника. Но когда? Каким образом? Почему я не заметила, когда это произошло? Как может моё сердце переключить привязанность без моего ведома?
Доктор — нет, я не буду называть её доктором после того, что она сделала — Сапфира выглядит самодовольной.
Мне так холодно, я не могу думать ни о чём, кроме как о холоде. Даже не могу испытывать гнев.
Я опускаю руку на внешнюю сторону кармана, где лежит мой ингалятор. Не хочу использовать его снова.
— Забери его, — снова говорю я. — Пожалуйста. Он очень болен. Забери его сейчас.
Мой голос безумен. Ветер набирает обороты. Когда я поворачиваю голову, то больше не вижу дом. Я сделаю всё, что она говорит, лишь бы женщина спасла Айзека.
Она достаёт из кармана шприц и протягивает его мне.
— Иди, попрощаться с ним. Используй это.
Я беру шприц и киваю, хотя не думаю, что она видит меня из-за снега.
— А что, если я воткну его в вашу шею прямо сейчас?
Чувствую её ухмылку.
— Тогда мы все умрём. Готова ли ты к этому?
Нет. Я хочу, чтобы Айзек жил, потому что он этого заслуживает. Хотела бы я, чтобы Айзек мог сказать, что мне делать. Я была неправа по поводу Смотрителя Зоопарка. Не ожидала этого. Я создала профиль своего похитителя, но никогда не представляла лицо Сапфиры Элгин. Это меняет всё, из-за её близкого знакомства со мной у неё преимущество надо мной.
Я хватаю шприц. Не вижу дом, но знаю, в каком он направлении. Так что я иду. Иду, пока не натыкаюсь на брёвна. Тогда я держусь замёрзшими руками за брёвна и достигаю двери. Распахиваю её, валюсь на нижнюю ступеньку и вся дрожу. Здесь тепло, но не достаточно. Поднимаюсь по лестнице. Айзек в своей комнате, где я и оставила его. Добавляю полено к потухающему огню и заползаю к нему в постель. Он горит; его кожа извергает тепло, которого я так сильно жажду. Прижимаюсь губами к его виску. Там теперь много седого. Мы соответствуем друг другу.