Герцог и Недобыл, сказали мы, были неограниченными хозяевами в ратуше. Любопытно, кстати, что Недобыл даже не состоял членом магистрата и не стремился к этому, все равно ему никто не мог противостоять, потому что Герцог, спевшийся с ним, возглавлял муниципальное большинство, состоявшее из людей, зависимых от обоих союзников. Это были ремесленники и торговцы, которым Герцог и Недобыл дешево сдавали помещения в своих домах, например трактирщик, для которого Герцог открыл золотое дно в доме на углу Карлова проспекта и Красовой улицы, мясник, преуспеванием своим обязанный тому, что его лавка занимала выгодное помещение в одном из домов Недобыла на Констанцкой площади, и другие подкупленные люди. Против этой отлично спевшейся, тесно сплоченной клики ничего не могла поделать никакая оппозиция. Бургомистр, секретарь окружного комитета на пенсии, был человек незначительный и без указаний Герцога пальцем о палец не ударял. Убрать ставленников Герцога — значит дать место другим таким же, говаривал он, когда ему жаловались на засилье клики. Тихий и безропотный, он пассивно наблюдал, как на заседаниях магистрата без обсуждения решается вопрос о стотысячных суммах на городские капиталовложения. И не только члены магистрата, и инженеры, чиновники финансового отдела, отдела ремесел и торговли и управления городскими предприятиями, равно как и руководители обеих жижковских ссудных касс, были люди Недобыла и Герцога. Кто не подчинялся, того убирали.
И все прибывало у Недобыла и Герцога домов, землевладений и денег. Они знали, в каких местах начнется скоро строительная горячка, и скупали там по дешевке поля, луга, сады. От планировки города зависит выгода владельца земли — а для Герцога и Недобыла планировка всегда оказывалась благоприятной; никогда еще не случалось, чтобы по их участкам пролегла новая улица или, не дай бог, площадь; их участки всегда застраивались до последнего клочка. У них были свои маклеры, которые взвинчивали цены, для вида добиваясь одного и того же участка; им подыгрывал зять Недобыла Гелебрант: он сулил кредит на застройку того участка, за который шла борьба, и никакого другого. Гелебрант был старочех и всячески заигрывал с покупателями-старочехами; адвокат Герцога был младочех и занимался младочешской клиентурой, — известно ведь, люди больше доверяют своим политическим единомышленникам. Для этой цели у Недобыла с Герцогом под рукой были еще адвокаты — немец, еврей и клерикал.
Разумеется, все эти спекуляции, пусть весьма сложные и утомительные, не мешали им в главном: Герцог строил, Недобыл перевозил. Трудно представить себе, какие горы кирпича, досок, песка и камня, нельзя даже приблизительно определить, сколько тонн разнообразных материалов переправили подводы Недобыла. Неутомимые, могучие мышцы его битюгов переместили из каменоломен, с кирпичных заводов, с берегов реки, из песчаных карьеров строительный материал для жилищ тысяч людей, а когда эти жилища были готовы, доставили сверх того еще и мебель для тысяч новоселов. Делалось это спокойно, без спешки, в точном согласии, как говаривал Недобыл, с его «боевым планом».
Больше становилось у него подвод и коней; конюшни, склады и сараи Недобыла уже занимали всю Большую Крендельщицу (Малую Недобыл распродал по частям еще в 1883 году), являя собой, по мере того как шло время, все более странное, все более неестественное вкрапление в гуще жилых домов. Этот филиал недобыловского извозного двора жижковцы метко прозвали «ярмаркой». Летом 1887 года там вспыхнул пожар, который удалось потушить только благодаря тому случайному и счастливому обстоятельству, что стояло полное безветрие. «Ярмарка» в Крендельщице была предметом частых споров между обоими союзниками, Недобылом и Герцогом. Герцог не переставал нажимать на Недобыла, чтобы тот снес «ярмарку» и построил где-нибудь в Праге, не на Жижкове, современное здание для своей экспедиторской конторы. Недобыл в душе понимал, что Герцог не так уж не прав и что, если он, Недобыл, не откажется от своих сараев, все они могут когда-нибудь сгореть дотла, но откладывал из года в год такое крупное и нерентабельное предприятие, которое поглотит массу денег, не сделав его контору ни на грош доходнее. В 1890 году, — в год славного Первомая, — на «ярмарке» второй раз вспыхнул пожар, вскоре после того как Недобыл покрыл свои бараки железными крышами. На счастье, вовремя хлынул ливень с градом, так что и этот второй пожар не причинил заметного ущерба. «Везет мерзавцу», — с сердцем говорили жители соседних кирпичных домов. Да только повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сложить.