Слева от газона вырос меньший, тоже доныне сохранившийся Дворец изобразительных искусств, во всю длину боковых стен украшенный росписью и бюстами восемнадцати художников. Напротив, с правой стороны газона, там, где позднее появилась панорама города Праги, поднялся в те времена павильон тех же размеров и стиля, что Дворец изобразительных искусств; его экспозиция, обращенная в прошлое, рассказывала об истории чешского искусства. Позади Дворца промышленности вызывал удивление подсвеченный разноцветными огнями фонтан — творение знаменитого изобретателя Кржижика, усовершенствовавшего электрическую дуговую лампу. За фонтаном находились машинное отделение с котельной, ощетинившееся восемью трубами, и электрическая станция, которая на девяти динамомашинах мощностью в семьсот лошадиных сил должна была выработать ток для двухсот тридцати двух дуговых ламп и тысячи четырехсот лампочек Эдиссона, освещавших выставку. Справа, за историческим павильоном, занял место павильон городских газовых заводов, выложенный пестрыми шамотовыми плитками вперемежку с дырчатыми трубками, которые горели тысячами газовых огоньков, а над железным куполом этого павильона — железный ангел с пылающим факелом в руке созерцал сверху пеструю смесь киосков, башенок, ажурных крыш и арок, заполнявших пространство между главными объектами выставки; были тут колонны и пилястры, куполы шарообразные и луковицей, статуи и барельефы, аркады сквозные и кончающиеся тупиком, мачты с развевающимися флагами, клумбы, оранжереи, пальмы средь цветочных полей, рощицы и беседки, триумфальные арки, брезентовые палатки. Среди этой пестроты красок и форм поднимался гладкий, образуемый двумя монолитами фасад павильона бумажной промышленности, построенный в древнеегипетском стиле, и зубцы туристского павильона в виде средневековой крепости, напоминающей Вышеград, с подъемным мостом и амбразурами; уместно заметить, что это порождение туристской фантазии было перенесено после закрытия выставки на холм Петршин, где в тени железного бельведера, построенного одновременно с выставкой 1891 года, оно и доныне живет полной жизнью, вместив в себя зеркальный лабиринт и панораму битвы на Карловом мосту[39]. Эти два напоминания о прошлом: древнеегипетский павильон бумажной промышленности и средневековый — туризма, дополнял взгляд в грядущее — домик из гофрированного железа, к сожалению, довольно неприглядный с виду, который представлял то, что здесь называли Американской архитектурой будущего. Эта «Архитектура будущего» тоже дожила до наших дней, — в лесу, за Слапами, на Влтаве, домик этот служит жильем местного лесничего.
У главного входа мило белел среди зелени образец деревенской чешской избы с соломенной крышей, на гребне которой цвели заячьи лапки, — строеньице с красивыми резными столбиками, садиком и огородом. На фронтоне этого домика, напомним, красовалась такая надпись: «Домик сей подведен под крышу с помощью Всемогущего попечением Выставочного комитета дня 15 апреля года 1891 от Рождества Христова». Если эта изба имела целью дать представление о чешской деревне, то более обстоятельные сведения о ней ждали посетителя выставки в противоположном, северо-западном углу выставки, где располагались павильоны лесного и рыбного хозяйства, сельскохозяйственных машин и животноводства. Отдельные павильоны были посвящены инженерному и пожарному делу, почте и телеграфу, виноделию и пивоварению, финансам, печати, металлургии и горной промышленности, пчеловодству, стекольной промышленности, сахароварению, патентам и изобретательству, хлебопечению, охоте, гастрономии и промыслам Подкрконошья. Целый год строилось все это, целый год сюда, под шумный восторг пражан, свозили сотни тысяч искусных изделий со всех концов Чехии и Моравии. Ежедневное потребление сахара в Чехии наглядно изображалось сахарной головой высотою в двадцать один метр; для детей проложили канатную дорогу, прозванную «русской горкой»; позади выставки, на высоту пятисот метров, подняли воздушный шар с громадной надписью-рекламой знаменитой минеральной воды «Кисибелка»; на потеху публике доставили гигантскую бочку, сработанную пражскими бондарями, емкостью в тысячу сто ведер; она была так велика, что не умещалась ни на какой подводе, и ее пришлось катить вручную до самой выставки, на что ушло шестнадцать часов усердной работы.