Монарх, явно тронутый, высказался потом в таком духе:
— Это было очень мило, благодарю вас.
Тем временем в ворота выставки прошел двухмиллионный посетитель.
5
В ноябре 1892 года, в разгар работы над трудом «Реrsönlichkeit und Charakterbildung» — «Личность и формирование характера», завершения которого, как говорилось в одном из многочисленных некрологов, жаждущая просвещения общественность ожидала с неугасающим интересом, тихо скончался Гуго Шенфельд, экстраординарный профессор философии немецкого университета в Праге, и, оплаканный обеими своими дочерьми, Марией Недобылевой и Лаурой Гелебрантовой, и семью внуками — пятью детьми Мартина и двумя сыновьями Лауры, Людвиком и Ахилом, — был похоронен в семейном склепе Шенфельдов на Вышеграде.
Недобыл встретил смерть тестя с благодарностью судьбе, ибо пособие, выплачиваемое им старику, было для него не только бременем, которое он нес с трудом и отвращением, но и источником бесконечных домашних ссор, длившихся уже двенадцать лет; с 1880 года Недобыл, как мы уже говорили, вдвое снизил содержание Шенфельду. Но если он тешился надеждой на то, что теперь, после смерти тестя, когда отпала причина супружеских ссор, у его домашнего очага настанет мир, счастье и покой, то он жестоко ошибался. Мария не забыла, что он обманул ее любимого отца, а тем самым и ее, сведя на нет ее жертву. Она не простила его, не перестала презирать за вероломство, и если прежде ему еще удавалось кое-как держать ее в повиновении, грозя, что он совсем перестанет помогать ее отцу, то после смерти Шенфельда Мария вовсе отказала ему в повиновении. «Я не хочу больше детей», — заявила она, исполненная отвращения и ожесточенной ненависти, когда, по окончании траура, Мартин снова стал домогаться того, что называл своим супружеским правом. И в ответ на его негодование, сказала ему твердо и ясно, что с окончанием его обязанностей перед ее отцом кончились и ее супружеские обязанности. Она родила ему пятерых детей и этим с лихвой рассчиталась за жалкую милостыню, которую он давал старику. Единственные обязанности, которые теперь у нее остаются, это долг по отношению к детям, который она намерена выполнять образцово, и воспитать их так, чтобы они стали образованными и благородными людьми, дорожащими своей честью, а главное, данным словом. Вот все, что Мартин может от нее ждать.
Разъяренный Недобыл ответил, что ему хорошо известно, как она воспитывает детей, к чему она склоняет их: на его же кровные деньги она настраивает их против родного отца, воспитывает змеенышей, волчат, бездельников и лежебок. Но пусть Мария не воображает, что он намерен мириться с этим. Мефодий пойдет в контору, станет экспедитором, хоть бы она, Мария, в лепешку разбилась, не желает он, чтоб сын был каким-то там Паганини, он будет порядочным человеком; Теодор займется комиссионной торговлей кожами; а для Виктора отец купит контору по продаже недвижимости. Что делать с Эманом, — будет видно, но Мария может быть уверена, что и Эман не станет ни прекраснодушным фантазером, ни философом, который на старости лет зависел бы от милостей зятя, как это случилось с отцом Марии.
Мария в свою очередь заявила, что лучше выбросится из окна, чем потерпит, чтобы ее Мефодий, будущий чешский Паганини, кончал жизнь возчиком и чтобы ее Теодор, у которого несомненный и ярко выраженный талант живописца, превратился в торговца кожами, или чтоб ее Виктор, который верховодит всеми мальчишками с улицы Гуса и возглавляет их походы на Жижкаперк, не сделался офицером. Она родила сыновей, она направляла их первые шаги, она учила их говорить, берегла их, нянчила, не спала ночами, когда они болели, тогда как отец даже не замечал их существования, и поэтому именно ей и решать их будущее. И пусть Недобыл соизволит разъяснить ей, с какой стати Мефодию быть экспедитором, если это дело — как он сам все время твердит семнадцать лет подряд, с самого дня свадьбы! — не приносит никакого дохода? А что приносит торговля кожами или спекуляция земельными участками?