Взгляд Михалыча ненадолго затуманился. Отдав по мыслесвязи нужные команды, он вернулся в реальность. — Курс рассчитан, минута до старта. Расчётное время прибытия на орбиту Луны, девять часов.
Не отрываясь от созерцания панорамы Марса, я кивнул. — Добро. Пойду передохну немного. — Пол под ногами чуть вздрогнул, и планета на экране всё быстрее и быстрее начала уходить немного в сторону и назад, стремительно превращаясь в маленькую красную точку, почти ничем не отличаясь от окружающих её звёзд…
Наконец оторвавшись от панорамы, я огляделся, и, никого не увидев, не спеша отправился в свою каюту. Что-то я устал за последние несколько дней. Хоть имплант и снимал с моего мозга большую часть нагрузки, но и того потока информации, достававшегося на долю моего серого вещества, с избытком хватало для того, что бы накапливалась тяжёлым свинцом сильная усталость. Больше всего мне сейчас хотелось отключиться от всех внешних каналов, и хорошенько выспаться. Даже не заходя в душ, я доплёлся прямиком до кровати, скинул одежду, и, завалился отсыпаться. Правда не удержался, и, хоть и хотел отключиться, всё-таки просмотрел последнее отправленное Михалычем от имени марсохода сообщение, закладка на которое уже минут десять висела у меня на периферии. Там был полный сюр. На краю кадра виднелся неспешно пылящий вездеход футуристичного вида с красной звездой на борту и, надписью "СССР" под ней, однозначно имевший своим прообразом всё тот же ГАЗ 69. Негромко хмыкнув, я отключился, и, закрыв глаза, почти тут же провалился в пучину сна.
Снилась мне, почему то, какая-то чушь. То угрюмые и небритые кагэбэшники, в нелепо одетых прямо на шлем ушанках с распущенными завязками и большой красной звездой вместо кокарды, уныло бредущие по бескрайней красной пустыне с калашниковыми в руках, то наполовину занесённые всё тем же красным песком, побитые безжалостным временем, полусферические строения первой советской марсианской базы, с обветшавшими транспарантами типа "Слава КПСС!" и "Русский и пришелец, братья навек!", то зеленокожие похмельные головастики в не единожды залатанных скафандрах, пытающиеся вскрыть с помощью лома, кувалды и какой-то матери американский марсоход и добыть из его чрева небольшую ёмкость со спиртом. Брр… Я проснулся, и, полежав немного с закрытыми глазами, и, посмотрев на время, решил вставать. Смысла валяться, уже не было, поскольку до прибытия оставалось всего каких-то двадцать минут. Как раз успею умыться, одеться, и испить кофею. Кстати, надо Сергеева повидать. Интересно, они уже закончили со первоочередными списками необходимых нам людей? Проверил через имплант состояние вызываемого абонента. В каюте, но вроде не спит. Ну, тогда вызываю.
— Александр Петрович, с добрым утром.
— Здравствуй, Володь! Чего это ты так официально?
— Не официально, а уважительно. — Я улыбнулся. — Подойдёшь сейчас в кают компанию? Кофейку попьём, перекурим, да и обсудить кое что нужно.
— Добро, буду через пять минут. Как раз сам туда собирался.
— Тогда жду. — Я отключился.
Дойдя неспешным шагом до места встречи, я сразу заказа в синтезаторе две больших чашки ароматного кофе, и, как раз успел разместиться на уютном диванчике, как появился Сергеев. Мельком осмотрев помещение, он сразу отправился ко мне.
— Виват Императору! — он приветственно потряс крепко сжатым кулаком около правого плеча.
— Привет генералу! — я повторил его жест, потом протянул ему руку и мы поздоровались. — Присаживайся! Как спалось?
— Нормально. Я пару часов успел отхватить.
— Чего так мало?
— Да списки составлял. Хорошо хоть с этой техникой, память почти абсолютная стала. Так бы и половины не вспомнил.
— Как раз про это я и хотел у тебя уточнить. Сколько там у нас первоочередников?
— Учитывая Пашкины и Лёшкины пожелания, примерно три с половиной тысячи. Если быть совсем точным, то три тысячи пятьсот двадцать три.
— Ух ты! — Я немного прифигел. — Это кого же они набрать решили?
Глядя на мою ошарашенную физиономию, Петрович ухмыльнулся, и ответил. — Это только первоочередники. Там ещё и вторая и третья очередь есть. Но ты не волнуйся. Хорошо, если мы только треть наберём. Сам понимаешь, время. Иных уж нет, а те далече. Хотя, конечно, лучше бы всех собрать. Так мы все дыры заткнём, и худо бедно можно будет хоть что-то начинать.
— Как я понимаю, в основном комсостав?
— В большинстве.
— А список Михалыча ты учитывал?
— Кхм… Нет, его он мне ещё не передавал.
— Мля, сколько же мы народу потащим? И их ведь всех надо будет потихоньку вывозить. Представляешь, что начнется, если нас запалят?
— Постараемся действовать очень аккуратно. Да.
— Я ещё хотел предложить попробовать вытащить инвалидов, получивших увечья в результате боевых действий. С нашими возможностями, возраст и физическое состояние, роли не играют. Как раз создадим костяк десантно-штурмовых частей. И вообще, нам все нужны. И производственники, и пилоты, и… Проще сказать, кто нам не нужен.
— И кто?
— Трубочисты и ассенизаторы. Там и дроиды неплохо справляются. О, кстати, выходим на орбиту. — Добавил я, глядя на поворачивающуюся на экране, сияющую Луну.
Некоторое время, мы молча смотрели на величаво проплывающую на экране поверхность спутницы Земли. Потом Петрович спохватился, и ответил.
— Ну, я тоже об этом думал. Что мы впятером сделаем? Да и как мы их уговаривать будем? Просто припрёмся, позвоним в дверь, и предложим "райские кущи", новые руки-ноги, и до кучи, почти вечную молодость? Пошлют нас на хуй, и будут правы. Хорошо, если ещё из какого не то трофея вслед не бахнут. Тут думать надо. Индивидуальный подход, опять же.
— С этим, по ходу дела разберёмся. И привлечём отреставрированный свеженабранный состав. Начинать-то им всё равно с чего-то надо? Вот. Пусть и начинают.
— Вышли на орбиту! Пока запарковались за обратной стороной. — Раздался вдруг голос Михалыча. — С Земли нас точно не увидят. Только вот тут болтается пара аппаратов. Может посбивать их нафиг? Один точно мёртвый. Никакой энергетической активности не обнаружено, а вот второй ещё действует.
— Ты офигел, что ли? Зачем сбивать? Устройте ему аккуратный сбой программы, и пусть думают, что он сам сломался. — Я недоумённо посмотрел в потолок. — И вообще, у нас тут совещание, и мне очень хотелось бы увидеть тебя здесь в живую. — Я выделил интонацией последнее слово.
— Иду. Что с вас взять.
— Иди-иди. Хватит в капсуле валяться. Ты походу новый наркотик открыл. Информационный.
Мы с Петровичем некоторое время помолчали, прихлёбывая остывший кофе, потом он сказа, уставившись в пол. — Володь, мы такое дело задумали, что аж жуть берёт. Когда на станции всё это планировали, то как-то всё легко так казалось, а чем ближе мы к Земле, то мне всё больше не по себе становится. Честно скажу. Боюсь. — На последних словах, Петрович повернулся и посмотрел на меня.
— Глянув на него, я немного помолчал, и с философским видом, негромко ответил. — Все боятся. И я боюсь, Петрович. Но, надо. Глаза боятся, а руки делают. В нашем деле, самое главное начать. Дальше уже само пойдёт. И назад нам, дороги уже нет. Жить так, как прежде жили, мы уже не сможем. Вот так вот… Нам ещё новую планету осваивать надо, Империю, опять же поднимать, да много ещё чего сделать надо. Дай бог, что бы жизни нашей хватило.
— Это да. — Он помолчал, глядя куда-то сквозь переборку. — Дел по горло. А то и с головой. А дома, то есть на Земле, порядок наводить будем?
— А надо? Ты представляешь, что начнётся, если мы открыто влезем? Сколько крови будет?
— Согласен. И что, так всё и оставим?
— Давай об этом поговорим потом, когда там, — Я кивнул головой куда-то в сторону потолка. — всё наладится. Тогда мы будем уже не горсткой выживших, а представителями какой никакой, а Державы.
Петрович в ответ просто молча покивал головой.
— О, вот вы где! — Громким голосом жизнерадостно объявил о своём прибытии наш адмирал. — Что это вы соколики не веселы? Что вы головы повесили? Али беда какая опять случилась?
— Да ещё не случилась. — Посмотрел я на него исподлобья. — Но может.
— Так это вы из-за ролика такие? Да ладно вам! Пусть они там в насе бошки себе поломают, да последние волосёнки на интимных местах выдерут.
— Ты имеешь ввиду, что ты им ещё одно сообщение отправил?
— Ну да. Так, ничего страшного.