Все мое тело напрягается, когда я обнаруживаю, что под этим греховным платьем на ней ничего нет.
— Сирена, — прорычал я сквозь стиснутые зубы. — Ты сидела с ним в таком виде. — Все мое тело дрожит от сдерживаемой агрессии.
То, что я не ворвался туда и не уложил этого ублюдка, — просто гребаное чудо.
— Он сказал мне не надевать их, — выдыхает она, усугубляя ситуацию.
— И ты слушаешься всего, что говорит этот ублюдок? Может, стоит позвать его сюда, пусть посмотрит, какая грязная маленькая шлюха моя сирена на самом деле.
Ее глаза расширились от шока.
Но это бессмысленно. Ее не очень верный маленький питомец сейчас находится там, где Лола тешит его самолюбие.
— Что не так? Беспокоишься о том, что он подумает о тебе настоящей? О продажной учительнице, которая трахается со своим учеником? — огрызаюсь я.
— Мне плевать, что он обо мне подумает.
— Но ты не можешь позволить себе потерять это? Или это одно из тех, что я купил? — дразню я, глядя вниз на ее платье.
Она пытается побороть свою реакцию, но ей это не удается. Я вижу, как все это горит в глубине ее глаз. И все это лишь подпитывает монстра внутри меня, отчаянно пытающегося выбраться наружу.
— Так что же ты здесь делаешь… позволяешь ему покупать тебе дизайнерскую одежду и наряжать тебя как свою маленькую куколку, а потом ложишься и раздвигаешь ноги, чтобы отплатить ему?
Пощечина.
Эта боль — все, что мне нужно, чтобы освободить зверя.
Мои губы прижимаются к ее губам с такой силой, что во рту появляется привкус меди, а пальцы находят ее киску, и два из них погружаются глубоко внутрь.
— Нико, — кричит она, пока я трахаю ее как дикарь.
Мы продолжаем сыпать оскорблениями друг на друга, но оба знаем, что это закончится только в одном случае.
Когда я так глубоко в ее киске, и никто из нас не знает, где кончается один из нас и начинается другой.
Именно так, блядь, и должно быть.
— Еще. Нико. Мне нужно больше, — умоляет она.
— Умоляй, как хорошая маленькая шлюшка, и ты, возможно, получишь это, Сирена.
Я немного отстраняюсь, наблюдая, как она приближается к оргазму, а мой член ноет и жаждет разрядки.
— Трахни меня, Нико. Мне нужен твой член.
Я сжимаю пальцы на ее горле, чтобы перекрыть ей доступ воздуха, и продолжаю вводить в нее пальцы.
Проходит еще пара секунд, прежде чем она кончает, и это чертовски красиво. Она ублажает себя моими пальцами так же, как и моим членом, всего за несколько минут.
Ее крики удовольствия отражаются от стен вокруг нас, когда я расстегиваю брюки и спускаю их по бедрам, освобождая свой член. Но я не свожу с нее глаз. Не могу. Она так чертовски красива, когда поддается этой связи между нами.
Только когда я выстраиваюсь у ее входа, она возвращается ко мне.
— Хорошо, — говорю я, когда ее глаза находят мои. — Я не хотел, чтобы ты это пропустила.
Я вхожу в нее, заполняя ее одним быстрым движением. Ее влажные, бархатные стенки обнимают мой член, ее мышцы все еще спазмируются от ее освобождения и засасывают меня глубже.
Это блядь все.
— Черт, ты никогда не выглядишь лучше, чем, когда ты насажена на мой член, Сирена, — признаюсь я, не в силах удержать правду в себе.
Она пытается бороться со мной, не дать мне взять ее вот так в ванной, пока ее спутник развлекается в ресторане. Но это бесполезно, и она это знает. И вскоре мы оба уже поддаемся своему освобождению, мой член яростно дергается в ее киске, обозначая ее как мою и только мою.
И чтобы окончательно убедиться в этом, я освобождаю ее горло и впиваюсь зубами в уже отмеченную кожу.
— Хочешь еще и помочиться на меня, чтобы доказать свою точку зрения? — злобно шипит она, когда кайф от того, что мы только что сделали, начинает вытекать из меня.
Мой глубокий смех наполняет комнату, когда я отстраняюсь и с сожалением вынимаю себя из ее тела. Мой член едва размягчился, он уже более чем готов к повторению.
— Не думаю, что в этом есть необходимость. Мы оба знаем правду, — уверенно заявляю я, отстраняясь.
— Да? — спрашивает она, стягивая платье, чтобы я не видел, как по ее бедрам скользят доказательства того, что мы только что сделали. — И что это за правда?