Я оглядываюсь на Деймона в поисках хоть какой-то поддержки. Он ни за что не захочет, чтобы его малышка — если это то, что у них есть — находилась вблизи такой опасности, но он выглядит таким же расслабленным, как и Калли, когда достает из холодильника смузи.
Осознание бьет меня по голове, и я чувствую себя идиотом, что не сложил два и два быстрее.
— Вот почему твой холодильник выглядит так, будто в него стошнило магазин здорового питания.
— Только лучшее для нашего мальчика, — поддразнивает Деймон.
— Девять недель, — размышляю я. — Значит, у нас есть еще… около тридцати, чтобы так спорить?
— Зависит от того, захотим ли мы это выяснить, — говорит Калли.
— А ты хочешь?
— Да.
— Нет.
Я качаю головой, пока Калли зевает.
— Черт, сколько сейчас времени?
— Два часа ночи, — говорит она, подходит к Деймону и забирает у него бутылку, из которой он пьет.
Она прижимается к его боку и подносит бутылку к губам, а он наблюдает за ней с выражением полного обожания на лице.
— Простите, что ворвался, — тихо говорю я.
Честно говоря, у меня до сих пор голова идет кругом от этого открытия, но, видя их вместе, счастливыми, я чувствую, что гнев по поводу всего этого рассеивается.
Возможно, это влияние Джейд, но я справляюсь с этим гораздо лучше, чем на прошлой неделе. Это или то, что мы оба чуть не погибли, заставило меня в некоторой степени пересмотреть реальность.
Могло произойти гораздо больше худших вещей, чем то, что моя сестра счастлива в отношениях и беременна.
Когда она снова зевает, я вспоминаю, что мне пора уходить.
— Я позволю тебе вернуться в постель.
Калли изучает меня, пока я двигаюсь к двери.
— Ты очень спокоен, — говорит Калли, ее брови сходятся вместе. — Стоит ли нам беспокоиться, что ты вот-вот уйдешь и бросишься со здания или что-то в этом роде?
Я не могу удержаться от смеха.
— Нет. Я в порядке, Кэл. Я… я рад за тебя. — К горлу подкатывает комок. Он такой огромный, что мне почти не удается пропустить через него следующие несколько слов. — Папа был бы очень рад за тебя.
Слезы тут же заливают ее глаза.
— А мама знает? — спрашиваю я, хотя почти уверен, что уже знаю ответ.
— Нет. И я буду рада, если так и останется.
— Ты справишься. В любом случае она этого не заслуживает. Твой маленький солдат будет окружен людьми, которые его любят. Она ему не нужна.
— Пожалуйста, не говорите никому пока, — говорит Деймон. — Мы хотели, чтобы ты узнал первым, а теперь ты знаешь, и мы сами объявим об этом.
— Как хотите.
— И, пожалуйста, не будь слишком строг к Брианне из-за этого. Она была мне как сестра, которой у меня никогда не было. — Ее слова — как сильный удар в сердце. — Так что, если бы ты мог взять себя в руки и сделать эту ситуацию возможной, я была бы только за.
— Господи, — бормочу я, расчесывая пальцами свои беспорядочные волосы. — Она сейчас не хочет со мной разговаривать, не говоря уже о том, чтобы выйти за меня замуж.
Самая широкая, самая искренняя улыбка озаряет лицо Калли.
— Ты не спорил и не отрицал, что хочешь этого, — вздыхает она, и я тут же понимаю свою ошибку.
— Кэл, — мрачно предупреждаю я. — Не позволяй своему воображению разгуляться.
— Но…
— Никаких «но». Брианна и я… это…
— Неизбежно?
— Просто развлечение. Теперь у тебя появятся наследники, мне это не нужно, так что давление ослабнет, верно?
Мне показалось, что эти слова принесут облегчение. Уверен, если бы я произнес их в любое время раньше, так бы оно и было. Но сейчас я чувствую лишь разочарование.
Хочу ли я этого? Будущее с женой и детьми. Хочу ли я сделать свой старый семейный дом своим будущим семейным домом и постараться не повторять ошибок, которые совершили наши родители?
— Ты собираешься выгнать маму и переехать в дом, чтобы у тебя было больше места? — спрашиваю я, испытывая странную панику от того, что мы будем ссориться из-за этого места.
— Черт возьми, нет. Нам и здесь хорошо.
— Но это же квартира, — возражаю я по непонятной причине.
— Она больше, чем большинство лондонских домов. Нам и тут хорошо.
— Дом в твоем распоряжении. Только сначала тебе нужно избавиться от своей суки-матери, — усмехается Деймон.
— Удивлен, что ты еще не избавился от нее, — говорю я.
— Нет, эта сучка будет в твоем распоряжении, когда ты почувствуешь, что время пришло.
Я качаю головой, в миллионный раз задаваясь вопросом, о чем думал мой отец, терпя ее холодную задницу так долго.
Это заставляет меня задуматься, всегда ли она была такой отстраненной. Я не помню, чтобы она была такой, как в последнее время, но она никогда не была мамой-рукодельницей, предпочитая оставлять нас на попечение нянь и домработниц. Но я уверен, что она показывала нам, что ей не все равно. Или это просто мое извращенное воображение?