— Вот почему ты кончила прошлой ночью, выкрикивая мое имя, Сирена? Потому что я тебе не нужен?
Резко вдохнув, она сужает глаза.
— Я же сказал тебе, что был здесь прошлой ночью, — прорычал я. — Я наблюдал за всем этим. Но я никогда не прикасался к тебе. Все, что ты испытывала, было твоим собственным воображением. Теперь скажи мне, Сирена. Что ты представляла, как я делаю с тобой, чтобы ты так громко выкрикивала мое имя?
— Ничего, — солгала она. — Я не представляла тебя.
Я не могу не рассмеяться над ее откровенной ложью.
— Ты продолжаешь говорить себе это, детка. Но мы оба знаем правду, не так ли?
— Тебе нужно уйти, — слабо говорит она.
— Ложь, ложь, ложь. Такая милая маленькая лгунья, — напеваю я, опираясь на одну руку и перемещая другую так, чтобы провести пальцем по ее лицу.
Она вздрагивает, словно мое прикосновение обжигает, но больше ничего не делает, чтобы остановить меня.
Ее руки и ноги свободны. Если бы она действительно захотела, то могла бы бороться со мной.
Я бы победил. Мы оба это знаем. Но она может хотя бы попытаться.
Ее шея пульсирует от сглатывания, когда я добираюсь до мягкой кожи под ее ухом. У меня пересохло во рту от желания опуститься ниже и пососать ее, но я сдержался, слишком увлеченный наблюдением за тем, как темнеют ее глаза от желания.
— Я серьезно, Нико. Мы закончили.
— Я знаю, — вздыхаю я, проводя пальцем по лямке ее топа.
— Тогда почему ты все еще здесь? — требует она, не понимая моих слов.
Я опускаю глаза к ее губам. Они приоткрыты, дыхание проходит мимо них, пока я дразню ее.
Опустившись ниже, я вижу, как вздымается ее грудь, и наблюдаю, как я просовываю палец под одеяло и стягиваю его, обнажая ее тело.
Темно, но теперь мои глаза полностью адаптировались, и я вижу все, что мне нужно, чтобы доказать, что ее тело полностью согласно с тем, что я делаю.
Ее соски твердые, упираются в тонкую ткань топа, отчаянно требуя моего прикосновения.
— Посмотри на себя, ты так нуждаешься во мне.
— В твоих мечтах.
— Нет, детка. В твоих, помнишь?
— Что я делал? — Я опускаюсь ниже, прижимаясь губами к уголку ее рта, не обращая внимания на жжение в носу, когда он прижимается к ее щеке. — Я целовал тебя здесь?
Она не отвечает.
— Здесь? — спрашиваю я, обнимая ее за шею и проводя зубами по ее коже.
По ее телу пробегает сильная дрожь, а в глубине горла раздается стон.
— Нет? Тогда, может быть, вот это.
Стянув верхнюю часть ее майки, я освобождаю ее грудь и тут же засасываю твердый сосок в рот.
— АРГХ, — кричит она, ее спина выгибается дугой, когда ее рука наконец поднимается с кровати, но не для того, чтобы оттолкнуть меня. Вместо того чтобы следовать приказам головы, она отдается вожделению своего тела и запускает пальцы в мои волосы, удерживая меня на месте, пока я ласкаю ее.
— Да, — говорю я, проводя кончиком языка по ее пику. — Это больше подходит, не так ли?
— Нико, — хнычет она, заставляя мой член плакать в трениках.
— Блядь, ты такая сексуальная, детка, — признаюсь я, обнажая ее вторую грудь, и провожу с ней ту же процедуру, пока мой член пытается прорвать ткань, за которой он прячется.
— Это то, о чем ты думала, когда возбуждалась прошлой ночью? — Это точно было одной из тех вещей, о которых я думал, наблюдая, как она доводит себя до исступления.
— Нет, — кричит она, наконец признавая правду, пока я покусываю ее чувствительную плоть.
— Нет? Так что же я делал?
Ее губы сомкнулись, отказываясь дать мне то, что я хочу.
Нет, Сирена. Так игра не пойдет.
Я укусил ее за грудь достаточно сильно, чтобы прорвать кожу. Она вскрикивает, когда вкус крови наполняет мой рот, а ее пальцы так крепко вцепились в мои волосы, что я уверен, что она только что выдернула из них пучок.
— Скажи мне, Сирена. Скажи мне, что я делал.
Она все еще отказывается.
— НИКО, — хнычет она, когда я клеймлю ее другую грудь.
— Я могу делать это всю гребаную ночь, детка. Но в конце концов я узнаю правду, и ты будешь кричать мое имя достаточно громко, чтобы напомнить всему этому зданию, кому ты принадлежишь.
— Я никому не принадлежу.
Я смеюсь, перемещаясь вниз по ее телу и прижимаясь губами к кружеву ее нижнего белья.
— Я был здесь внизу?
Ее хныканье — все, что мне нужно.
— Я широко раздвигал твои ноги и ел тебя, пока ты не забыла свое собственное имя?
— Пожалуйста.
— Блядь. Ты меня просто уничтожила, детка, — признаюсь я, просовывая пальцы под ее трусики и стягивая их вниз по ногам. Я отцепляю их от одной лодыжки, но оставляю на второй, прижимая руки к ее коленям и широко раздвигая их для меня.