НИКО
Я не обращаю внимания на звонки Алекса, а сосредоточиваюсь на другом имени, которое высветилось в моем телефоне за последние десять минут. Но я не решаюсь перезвонить ей. Может, я и хочу услышать ее голос, но мне нужно нечто большее.
Она единственная, кому я доверяю давать разумные советы, когда дело касается Брианны, так что вместо того, чтобы развернуться и снова отправиться в свою квартиру, я иду в противоположном направлении, к зданию, которое называл домом в течение восемнадцати лет.
Я избегал этого места с тех пор, как умер отец. Слишком много болезненных напоминаний о нем в каждом сантиметре дома, и мне было невыносимо видеть это, чувствовать это.
Но сегодня встреча с этим местом кажется мне более удачной.
Хотя я начинаю сомневаться в этом, когда, въехав на подъездную дорожку, обнаруживаю припаркованную мамину машину.
Я надеялся, что она хотя бы окажет мне услугу, выйдя из дома. Похоже, мое везение закончилось.
Припарковавшись, я сворачиваю у парадной двери и направляюсь к задней части здания.
Как я и предполагал, женщина, к которой я пришел, стоит на кухне и делает что-то причудливое с выпечкой, радостно напевая себе под нос.
Наблюдая за ней, я чувствую себя легче. Уверен, что большинство других людей испытывают это чувство, наблюдая за тем, как их матери занимаются чем-то подобным. Думаю, я должен быть благодарен за то, что, хотя моя мать — дерьмо эпических масштабов, у меня все еще есть заботливая мать, которая годами присматривает и за мной, и за Калли.
— Нико, — вздыхает она, и ее лицо озаряет шокированная, но искренняя улыбка. — Как ты? Ты выглядишь… раненным. — Она морщится, разглядывая свежие синяки, покрывающие мое лицо. — Что-то случилось?
— Ты же знаешь, я не могу ничего сказать.
Она поднимает руки вверх. — Я знаю, знаю. Я просто беспокоюсь о тебе. Как Калли?
Я не могу удержаться от смеха. — Просто Калли или Калли и ее маленький секрет?
Глаза Джослин расширяются.
— Я рад за нее, — честно говорю я.
— Я тоже. Я никогда не видела, чтобы она улыбалась так, как с ним.
Мое сердце тает от любви Джослин к моей младшей сестре, которая ярко светится в ее глазах.
— Ах, вот как, — говорит она, внезапно возвращаясь в себя. — Я звонила, чтобы узнать, могу ли я завезти это.
— Очень мило с твоей стороны, что ты позвонила, — поддразниваю я.
— Маленькая птичка сообщила мне, что у вас на выходных была соседка.
С моих губ срывается легкий вздох. — Есть ли что-то, о чем моя младшая сестра не говорит тебе?
— Уверена, что достаточно. Так что рассказывайте, молодой человек. Скоро ли мне придется покупать шляпу?
Я целый час обсуждаю все с Джослин. Не знаю, помогли ли мне сеансы с Джейд раскрыться, но говорить честно о том, что я чувствую к Брианне, кажется, стало легче. Если честно, это может быть просто тот факт, что я наконец признался себе в своих чувствах.
Я понятия не имею, знает ли мама, что я здесь. Я не прятал машину и не делал свой приезд тайной, но все же она не сделала ни единого усилия, чтобы заглянуть на кухню и поздороваться. Не могу сказать, что я удивлен. Похоже, она смирилась со своей ролью матери, и, честно говоря, если она действительно так себя чувствует, то я бы предпочел, чтобы она просто придерживалась ее.
— Она была у себя в комнате и готовилась к чему-то, — говорит Джослин, удивительным образом читая мои мысли.
— Кто? — спрашиваю я, пытаясь замять ситуацию.
— Почему бы тебе не пойти и не попытаться поговорить с ней?
— Нет, все хорошо. Вероятность того, что я ее убью, слишком высока, чтобы мне это нравилось.
— Думаешь, я этого не знаю? — поддразнивает Джослин.
— Это то, что нужно, чтобы отбить тебя у нее?
Джослин не комментирует это заявление. Ей это и не нужно. Что бы ни удерживало ее здесь так долго, оно не исчезнет до тех пор, пока не уйдет ее наниматель.
Где-то в глубине дома раздается грохот, который пронзает меня насквозь.
— О, может, она осчастливит вас своим присутствием, — с некоторой надеждой говорит Джослин.
— Я бы предпочел, чтобы она этого не делала.
Я счастлив игнорировать ее существование так же, как и она мое, но тут к нам доносится мужской голос, и мое любопытство разгорается с новой силой.
Не говоря ни слова, я соскальзываю с барного стула и направляюсь в прихожую.
Первое, что я вижу, — это мамина спина. Как обычно, она одета в платье, которое выглядит так, будто его нарисовали на ее теле. Ее волосы безупречны, и я могу только представить, что и лицо тоже. Она всегда — образ совершенства. Прикрытие для сломанной, уродливой женщины, скрывающейся под поверхностью.