Он смотрел на свои синие вены, на алый порез. Капли крови падали одна за другой, забрызгивая покрытие машины. А он лишь улыбался. Вот уже накатившая слабость волнами легкой дрожи прошлась по его телу, а глаза закрылись.
Сейчас.
Эндрю вздрогнул и проснулся от крика:
–Медсестра! Скорее сюда!–над ним склонилось женское лицо. Это была Аннабель, его мама.
–Эндрю, мой хороший, я так волновалась. С тобой все в порядке. Ш-ш-ш… Все в порядке.
–Мама ты понимаешь, что я никогда не стану здоровым. Ты это понимаешь?
–Я знаю, милый. Но это не повод, резать себе вены. Ты хоть подумал, что будет с Джейн, Тарой, Тоби, отцом, мной после твоей смерти?
–Мне уже все равно. Я лучше умру сейчас чем буду тешить себя пустыми надеждами на выздоровление.
–Прошу тебя, выкинь эти дурные мысли из головы. Я прошу тебя, сынок. Я не для того тебя рожала, чтобы потом в итоге потерять.
–Я не изменю свое решение, мама. Прости.
–Хорошо, если ты этого так хочешь.
–Постой, мам. Я хочу, чтобы ты выполнила одну мою просьбу.
–Все что угодно, Эндрю. Чего ты хочешь?
–Я хочу, чтобы ты передала записку одной девушки.
–Я передам. А кто она?
–Ее зовут Эвелина.
–Эвелина? Та самая?
–Да, та самая. Ты передашь?
–Да, если увижу ее. Так у тебя есть чувства к...
–Да, есть. Ты позвонишь ей? Обещаешь?
–Обещаю. Может ты передумаешь?
–Нет, я все решил. Я не передумаю. Я люблю тебя, мам.
–И я тебя люблю, Эндрю.–воскликнула женщина чуть не плача.
–Спасибо...
В ногах его кровати нарисовалась медсестра с огромным шприцем. Он хотел отпрянуть, но она воткнула иглу не в его, а в мешок, висевший на металлической стойке. От него тянулся прозрачный шнур, другой конец которого был подсоединен к нему—Эндрю это почувствовал, как только в вену начало поступать впрыснутое медсестрой вещество. В его будто выстрелили транквилизатором.
Эндрю сделал себе эвтаназию. Он понимал, что умирает. Смутно, где-то в глубине души он понимал, что он приносит огромную боль другим людям. Он должен был сделать что-нибудь для собственного спасения, но он ничего не сделал. Ему стало безумно трудно вздохнуть, сделать глоток воздуха.
Остались минуты, быть может, часы. В любом случае он умрет еще до того, как наступит вечер. Что ж, пусть так. Он пребывал в полусне и покое. А мозг при этом вялый, сонный. Ему было слишком уютно. Как хорошо вот так лежать, наконец дать себе отдых. Он так давно не отдыхал...
Холода он больше не ощущал, и это было облегчением. Крошечный кусочек разума наблюдал за тем, как он умирает, и ужасался, преисполненный жалости и страха. Ему хотелось, чтобы все закончилось. Ему просто хотелось уснуть.
Он знал этапы наступления смерти. Он понимал, что более не в состоянии ясно мыслить. Возможно, перед смертью начнутся галлюцинации. Он вообще не чувствовал своего тела. Казалось, все, что от него осталось,—это разум, который все еще слабо теплился в своей умершей оболочке. Он ждал, когда его разум мигнет и погаснет.
Он закрыл глаза. Темнота казалась целительной. Жизнь такая суматошная... Он улыбнулся. Почувствовал, как холод распространяется по телу, приглашая его во тьму.
Глава 19.
Проведя вечер с семьей Дэниэла, она идет в ванную, чтобы подготовиться ко сну. Вдруг ее телефон запиликал в ее сумке. Лина выхватила его из кармашка и заговорила:–Да, Эндрю.
–Здравствуйте, Эвелина. Вся наша семья очень хотела бы, чтобы вы приехали разделить с нами безутешное горе.
–О чем вы? Кто со мной разговаривает?
–Ах, да, я не представилась. Я, Джейн—жена Эндрю, а теперь вдова. Я звоню вам, потому что Эндрю сегодня умер.
–Умер?
–Да, умер несколько часов назад. Как я понимаю, вы не знали об этом?
–Сочувствую вашему несчастью, Джейн. Мне так жаль. Как это случилось?
–Эндрю попросил, чтобы ему сделали эвтаназию.
–Это ужасно... Я обязательно приду. Только когда и во сколько?
–Завтра в полдень. В Роузхилл.
–Я могу пойти с мужем?
–Да, конечно.
–Спасибо. Я очень польщена, что вы мне позвонили. Кстати, а кто был инициатором звонка?
–Миссис Эванс. Она рассказала мне, что вас связывает с ним очень долгая крепкая дружба еще со студенческой скамьи.
–Передайте миссис Эванс, что я очень сочувствую ее утрате. И прошу у нее прощения за все, что я сказала в тот день.
–Я обязательно передам. Желаю вам доброй ночи.
–И вам того же, Джейн.–ответила она, сбросив вызов.
Раздевшись догола, Лина становится перед зеркалом и смотрит на свое отражение. Тыльной стороной руки стирает с истерзанных губ остатки помады, и на щеке остается рубиново-красный след. Наблюдает, как ее глаза наполняются слезами.
«Меня тошнит. Я опустошена. Эндрю показал мне разницу между настоящей жизнью и ее видимостью. Мы не делали ничего безрассудного или предосудительного… вовсе нет, но рядом с ним я каким-то непостижимым образом остро чувствовала каждое мгновение времени. Мы смеялись, и наш смех был искренним; разговаривали, и все наши слова имели значение и вес. Все его прикосновения, все поцелуи оставляли отпечаток в моей душе. С ним не было ни одного пустого или банального момента. Каждая минута была на счету.»
Задержав дыхание, Лина останавливается в дверном проеме. Чтобы разогнать темноту, она включает свет.
Она расстроена, и вот тогда-то Дэниэл и понимает, что это он. Он позвонил снова.
–Что случилось?
–Его больше нет...
–Мне так жаль, Лина.
–Мне тоже...
Также как и в прошлый раз она задыхается от собственных слов. Лина стоит перед Дэниэлом, закрывая руками лицо, чтобы он не видел, как она плачет, и чувствует себя виноватой. Он встает с дивана и обвивает ее руками.
–Тише, тише. Все хорошо.
–Меня позвали завтра с ним проститься...Я должна...
–Разумеется. Иначе и быть не может.
Дэниэл разбудил ее держа в руках кофе. Лина посмотрела на него, и воспоминания нахлынули на ее, гибельные и непреодолимые. Она натянула одеяло до самого подбородка и печально улыбнулась ему.
–Ты уже знаешь, что скажешь?
–Я скажу все то, что чувствую. Ты позаботился о цветах?
–Да. И еще я приготовил для тебя теплую ванну.
–Спасибо, чтобы я без тебя делала.–произнесла она, прикоснувшись своими губами к его губам.
Приняв ванну, Лина завернулась в теплое банное полотенце и подошла к зеркалу. Она посмотрела на себя в зеркало, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, прошла к шкафу.
Девушка надела приталенное черное платье и черное болеро с парой высоких каблуков. С помощью карандаша для глаз она быстро делает стрелки, а серые и черные тени придают им дымчатости. Наносит слой туши на ресницы, чтобы сделать их и без того пышными.
Эвелина стоит перед зеркалом, застегивая свой бриллиантовый кулон, когда в комнату входит Дэниэл.
–Тебе кое-чего не хватает
Лина оценивающе смотрит на себя.
–Точно, серьги.
–Кстати я не припомню, чтобы дарил тебе этот кулон.
–Это подарок от мамы.–солгала девушка.
«На самом деле это был подарок от Эндрю. Последний подарок после нашего расставания. В тот день он произнес этих три заветных слова...А что сделала я? Я все испортила. Я бросила его! Я втоптала его чувства в грязь...Почему? Да, потому что я видела как он поступал с такими как я! Он спал с ними, а затем выбрасывал как надоевшие игрушки.»
–Ты скучаешь по ней?
–Она бросила меня Дэниэл. Почему я должна по ней скучать?
–Но она же твоя мама!
–Мне хватает ее звонков и писем из Канады. В гости же не приглашает, как бабушку!
–Ты очень изменилась с тех пор, как мы познакомились с тобой,–сказал он, вручая ей шесть роз.
–С чего ты взял, что я изменилась?
–Твой характер прорезался наружу.
–Но не всем же быть такими сдержанными как ты!
–Я хотя бы пытаюсь.
–Сидя на таблетках?
–Нервы, нервы. Все дело в нервах, я не справляюсь.
–Как мне жаль.
–Мне тоже. Я жалею, что только сейчас увидел твою истинную натуру. Ты меня вообще любила?