Однако натиск почти агрессивного рукопожатия Джонатана застает меня врасплох. Может быть, его рукопожатие такое же крепкое, как и статус бизнес-магната. Или, может быть, эта агрессия направлена только на меня.
В любом случае, я не обмениваюсь слабыми рукопожатиями.
Я встречаюсь с холодным взглядом Джонатана Кинга и сжимаю его руку в ответ так сильно, как только позволяют мои мышцы. Моя другая рука кричит от боли, удерживая весь вес подноса, но я ни за что не разомкну руку первой.
Что-то похожее на презрение мелькает на безучастном лице Джонатана. В этот момент он так похож на Эйдена, что это почти сверхъестественно. Теперь я знаю, откуда у наследника такая индивидуальность.
Джонатан Кинг и его сын относятся к тому типу людей, которые сокрушают, глядя своим противникам в глаза.
Сказать, что меня не пугает та мощь, которую Джонатан излучает без слов, было бы ложью. Тем не менее я не буду прятаться.
Он может переломать мне кости, а я все равно буду сжимать его руку.
– Папа.
Отстраненный голос Эйдена доносится откуда-то сбоку. Я была так поглощена своей безмолвной войной с Джонатаном, что не почувствовала его присутствия.
Впервые.
Острый взгляд Джонатана скользит с меня на Эйдена, не прерывая рукопожатия. Я недоверчиво смотрю на битву, которая разгорается между отцом и сыном.
Эйден – точная копия старшего Кинга. Это похоже на королевскую битву между могущественным человеком и его более молодым «я».
Король и его наследник.
Я не уверена, кто побеждает и должен ли быть победитель, но напряжение висит в воздухе как густая пелена дыма.
Удушающая.
Таинственная.
Завораживающая.
– Повеселись на своей вечеринке, сынок.
Вот так просто Джонатан отпускает меня, так же плавно и хищно, как пантера.
– Будет сделано.
Джонатан улыбается, как утонченный, аристократичный джентльмен. Не слишком приветливый, но и не отталкивающий. В нем сохранился намек на темноту, которая окутывает Эйдена, как вторая кожа.
Темные демоны заложены в их проклятых генах.
Еще раз окинув меня взглядом, Джонатан властными шагами направляется ко входу.
Я смотрю на Эйдена, думая, что он наблюдает за своим отцом так же, как только что наблюдала я.
Вместо этого Эйден полностью сосредоточен на подносе в моей дрожащей руке. Он хватает его и несет, не произнеся ни слова и не удостоив меня взглядом.
Он шагает в том направлении, куда направлялись мы с Марго.
Я массирую руку, которую Джонатан чуть не сломал, и иду в ногу с Эйденом.
– Что все это значит? – спрашиваю я.
Тишина.
– Эйден?
Снова тишина, но его шаги становятся шире.
Я уже упоминала, насколько отстойно быть на его плохой стороне? Кто бы мог подумать, что кто-то вроде Эйдена будет использовать наказание молчанием?
Я подбегаю и встаю перед ним, широко раскинув руки.
Он останавливается и бросает на меня такой резкий взгляд, как будто разрезает меня ножами. Костяшки его пальцев сжимают поднос.
– Ч-что происходит?
Эта его сторона всегда приводит меня в состояние повышенной готовности. Эйден не из тех, кто так свободно выставляет напоказ свои эмоции. Тот факт, что он, кажется, близок к взрыву, означает, что неизбежно произойдет что-то катастрофическое.
– Скажи что-нибудь, – я давлю, когда он снова молчит.
– Держись подальше от моего отца, – он произносит каждое слово почти рыча.
– Я не подходила к нему, я…
– Мне насрать на то, что ты делала или не делала. Ты не разговариваешь с Джонатаном. Ты не пожимаешь ему руку и уж точно, черт возьми, не разговариваешь с ним. Когда вы видишь его, ты поворачиваешься и идешь в противоположном направлении. Это ясно?
У меня кружится голова.
– Почему?
– Потому что я, блять, так сказал.
– Простите, ваше величество, но я ничего не делаю, потому что вы, блять, так сказали.
– Эльза… – он рычит, глубоко и низко.
– Скажи мне почему.
– Это один из тех случаев, когда ты просто говоришь да и не споришь со мной.
– Или что?
Его металлические глаза становятся расчетливыми.
– Или я напою Рид и позволю Найту отвезти ее домой.
– Ты… не станешь.
– Посмотрим. – Он проходит мимо меня в комнату.
Мое сердце замирает.
Я спровоцировала уродливую, чудовищную сторону Эйдена. Сторона, которой все равно, кому он причиняет боль, пока он получает то, что хочет.
Для него Ким – всего лишь средство для достижения цели, которой являюсь я. Он использовал ее раньше и будет использовать снова, чтобы доказать, что может заставить меня согласиться на все, что он пожелает.