Уткнувшись головой в изгиб его шеи, я не могу устоять перед желанием вдохнуть поглубже и сохранить его запах в памяти.
Дверь щелкает, затем закрывается, и Эйден останавливается. Это становится своеобразным сигналом для того, чтобы я наконец подняла голову. Я облегченно вздыхаю, когда вижу простую, нетипичную комнату, которая, должно быть, предназначена для гостей. Здесь кровать среднего размера, прикроватная тумбочка и шкаф. Стены оклеены обоями в цветочек.
Она напоминает мне о… доме.
Не моем дом с тетей и дядей, а моем настоящем доме в Бирмингеме.
Это такая тревожная ассоциация.
Я не помню дом и не хочу помнить.
Мое внимание возвращается к Эйдену, который пристально наблюдает за мной.
С начала этого года у него появились небольшие складки между бровей. Словно он постоянно мысленно решает математическую задачу или отгадывает какой-то киберкод.
Краткое проявление человечности исчезает, и на смену ему приходит бесстрастное выражение лица.
И тут я понимаю, что сжимаю его как в тисках.
Более того. Мы одни в комнате, и он загораживает единственный выход.
Я пытаюсь сползти вниз по его телу, но его смертельная хватка лишь крепче сжимает мой живот.
– Ауч. Больно! – Я толкаю его в грудь.
– Тогда не двигайся.
– Боже. Отпусти меня, Эйден!
– Зачем? Ты пришла сюда ради меня, не так ли?
Высокомерный ублюдок.
– Как пожелаешь, засранец.
– Тогда ради кого, а? – Его глаза сверкают, и это выводит меня из себя.
Он выводит меня из себя.
И, очевидно, я чертовски мстительна, потому что одариваю его насмешливой улыбкой.
– А ты как думаешь? Я пришла за своим парнем Ксандером.
Его глаза темнеют, но он улыбается леденящей душу улыбкой, как в фильме ужасов.
– Повтори.
Я сглатываю, и этот звук потрескивает в раскаленном напряжении, повисшем в воздухе.
– Ну же, сладкая. Скажи это.
Я не должна была вестись.
Учитывая убийственную энергию, циркулирующую вокруг него, мне следует поберечь свой многострадальный зад и заткнуться.
Должно быть, я не в своем уме, потому что говорю:
– Мой парень Ксандер. Он, должно быть, ищет…
Все происходит так быстро, что я едва успеваю отреагировать.
Эйден бросает меня на кровать и залезает на меня сверху. У меня перехватывает дыхание, когда я замечаю безумный взгляд в его глазах. Как будто кто-то дернул выключатель.
Я дернула.
Я лежу под его телом. Его плечи напрягаются под тканью футболки, и он тяжело дышит, как будто только что вернулся с пробежки.
Я сжимаю бедра, не желая, чтобы он видел, какой ошеломляющий эффект он оказывает на меня.
Потому что в этот самый момент, когда он такой угрожающий и пугающий, я не чувствую опасности.
Я должна ее чувствовать.
Вместо этого я следую ее зову, жажду вонзить в него когти и разорвать непроницаемое лицо, чтобы заглянуть за него.
Я почти уверена, что найду монстра, но я все равно хочу его увидеть.
Я все еще хочу посмотреть, из чего он сделан. Почему он выбрал такой путь.
Его рука тянется к моему лицу. Я сглатываю, когда он чувственно проводит пальцем по моей щеке. Это должно ощущаться мягко, но все, что я вижу, – это темнота, скрывающаяся под поверхностью.
Я жажду этого. Я хочу, чтобы он дал ей волю.
Если он болен, и я хочу, чтобы я заболела, что это значит для меня?
– Похоже, та ночь под дождем не пошла тебе на пользу. – Его голос слишком спокоен, когда он щиплет меня за щеку. – Я же говорил тебе, сладкая. Ты уже моя, так что перестань вести себя иначе.
– Я не твоя.
– Быть моей – это факт, а не вариант. Мне плевать, примешь ли ты его или будешь сопротивляться. – Он утыкается носом в мою щеку. – Но с меня хватит давать тебе свободу. Ты не можешь вести себя так, будто ты мне не принадлежишь.
– Или что?
Он качает головой.
– Тебе не стоит этого знать.
– Почему нет, черт возьми?
– Будь моей, и ты станешь королевой на моей доске. – Он делает паузу и облизывает языком мою нижнюю губу. – Борись, и останешься пешкой.
Что-то подкатывает к моему горлу, и я не могу проглотить это. Он зол.
Нет, он в ярости.
Другому человеку эта версия Эйдена показалась бы нормальной, даже мягкой, но Эйден из тех, кто прячет свой гнев под маской спокойствия.
Сказать, что я не боюсь, было бы ложью, но я преодолела стадию ослепляющего страха. Теперь я могу видеть сквозь него его одержимость мной. То, как он, кажется, физически стремится овладеть мной. Я это вижу.
Желание.
Мое желание.
То, как я реагирую на него, начинает пугать меня больше, чем то, как он реагирует на меня.