— Где Марли? — спросил голос, скрытый за массивной деревянной дверью, прежде чем она распахнулась. Если бы я не подсмотрела фотографии своей матери в социальных сетях, я бы всё равно узнала её. Время было благосклонно, или, скорее, у неё был лучший пластический хирург, которого только можно было предложить за деньги. Она больше походила на старшую сестру, чем на маму.
— Да, — сказала она.
Это одно слово поразило меня, как удар под дых. Она не узнала меня.
— Мама.
Она ахнула и быстро прикрыла рот своей изящной рукой. Затем она вышла на крыльцо, закрыв за собой дверь.
— Грант, — она произнесла моё имя как молитву или проклятие. Я не мог уловить разницы. — Что ты здесь делаешь?
Я бы задавал себе этот самый вопрос тысячу раз после того, как все было сделано. Но я сделал выбор. Я бывал в Нью-Йорке много раз, но у меня никогда не было машины, чтобы совершить эту поездку. Это была ещё одна причина, по которой я решил поехать в Нью-Йорк с Джоли.
— Как ты думаешь, почему? — вместо этого спросил я.
— Разрушить мою жизнь.
Я поднял глаза к небу, чтобы удержаться от того, чтобы не сказать чего-нибудь такого, чего не планировал.
Когда я снова встретился с ней взглядом, то спросил:
— Чья жизнь была на самом деле разрушена? — прежде чем окинуть взглядом роскошное поместье с ухоженным газоном, идеально подстриженными кустами и окнами в три этажа, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.
— Ты не понимаешь, — взмолилась она.
— Чего я не понимаю? Что ты бросила шестилетнего мальчика, который обожал свою мать, со словами «я скоро вернусь» и больше никогда не вернулась, — она открыла рот, но я не дал ей возможности заговорить. — Ни открытки на день рождения, ни рождественского подарка, ни даже звонка, чтобы извиниться за то, что не сдержала своего обещания. Ты просто двинулась дальше.
— Грант, — сказала она, выглядя на грани слёз, но я на это не купился.
— Не беспокойся. Я пришёл сюда не для того, чтобы портить твою идеальную жизнь. Я пришёл узнать, что так много значило для тебя, что ты оставила моего отца с разбитым сердцем и бросила своего сына. С другой стороны, ты заменила меня. Не так ли?
У неё не было возможности ответить, так как дверь распахнулась, и в дверном проёме появилась сначала одна белокурая головка, затем вторая. У них было много общих черт с нашей матерью.
— Мама, — сказала одна. Другая заметила меня. — Кто это?
Если бы у моей матери было сердце, именно здесь она могла бы искупить свою вину.
— Никто. Он просто уходит, — её глаза умоляли меня не говорить больше.
И это было всё подтверждение, в котором я нуждался.
— Да, моя ошибка. Я ухожу.
Я повернулся и пошёл прочь, проводя рукой по лицу, когда услышал, как она заталкивает своих сыновей обратно в дом. Я, возможно, прослезился. Если бы я и прослезился, я вытер бы слезы, не признавая этого. Она не заслуживала ничего от меня.
— Грант.
Голос был выше моего, но это не был голос моей матери. Слова «Никто» звенели в моей голове, как колокольчики. Звук, который я никогда не забуду. Хотя я почти дошёл до ворот, я обернулся и подождал двух мальчиков, которые приближались.
— Откуда вы знаете моё имя? Она вам сказала?
Они были совершенно идентичны, и я не знал, кто есть кто. Я знал их имена. Александр и Эндрю.
Один покачал головой, пока другой говорил:
— Нет, но мы знали, кто ты.
— Тогда откуда?
Это не могла быть она, поскольку она отреклась от меня во многом так же, как Петр от Иисуса — не то чтобы я был религиозен. Некоторые вещи просто запомнились.
— Папа. Он подумал, что мы должны знать, что у нас есть старший брат, — сказал другой, звуча точь-в-точь как его брат.
Я кивнул. Так что, возможно, тот мужик не был полным придурком.
— Вы не объявлялись, — сказал я.
Это не должно было быть обвинением, но вышло именно так. Они были подростками. Я не мог винить их за грехи нашей матери.
— Мы знали тебя только по имени Грант, — произнёс первый.
— Мы не знали твоей фамилии, — сказал второй.
— В Мэриленде много Грантов, — первый заговорил, когда они обменивались предложениями, как будто говорил только один.
— Вы знали, что я из Мэриленда? — спросил я.
Второй ответил:
— Мы знали, что мама жила там до того, как развелась.
— Это было предположение, — сказал первый.
У меня закружилась голова.
— Подождите, кто из вас Александр?