Но ведь и тот придурок, которого я убила бутылкой из-под шампанского, тоже. Все, что мне нужно, — это подходящий момент. Один промах, один отвлекающий маневр, и я смогу поменять ситуацию. И несмотря на то, что пока такой возможности нет, я должна продолжать верить, что это произойдет.
— Брэдли, — кричит мама, наконец покидая безопасное кресло, чтобы прийти мне на помощь.
Думаю, все когда-нибудь бывает в первый раз.
Пока она вцепляется ему в плечи, я касаюсь обнаженной кожи его предплечья, которое держит меня в заложниках.
Я впиваюсь ногтями до тех пор, пока не остается никаких сомнений, что я порвала кожу. Но я не смотрю вниз в поисках подтверждения; я твердо смотрю ему в глаза.
— Я всегда знал, что в тебе есть этот огонь, Брианна Эндрюс. — То, как он насмехается над моим именем, заставляет беспокойство растекаться по моим венам.
Прищурившись, я смотрю на него, изо всех сил стараясь не видеть черных точек перед глазами и втягиваю носом как можно больше воздуха.
— Ты понятия не имеешь, не так ли? — насмехается он.
— Брэд, нет. Прекрати. Пожалуйста.
Мама беснуется у него за спиной, дергает его за рубашку, толкает в попытке оторвать его от меня.
— Заткнись нахуй, mi amor, — выплевывает он, прежде чем отпустить меня, чтобы ударить ее наотмашь по лицу.
У меня отвисает подбородок от крайнего шока.
До этого я понятия не имела, что в этом человеке есть хоть капля жестокости.
Но когда я смотрю вниз на женщину, которая родила меня, я вижу струйку крови, стекающую с ее нижней губы, и замечаю, что она не выглядит такой потрясенной, как чувствую себя я.
Он делал это раньше.
— Ублюдок, — рычу я, сжимаю кулак и бью ему в лицо, пока он отвлекается.
Боль пронзает мою ладонь и спускается вниз по предплечью, когда костяшки моих пальцев ударяются о его щеку.
У него вырывается стон шока и, я также надеюсь, немного боли, прежде чем я отрываю ногу от пола и бью коленом прямо ему по яйцам.
На этот раз крик, вырывающийся из его горла, определенно полон боли.
Он отшатывается, сжимая в руках свое барахло, и слезы наполняют его глаза.
— Беги, — кричит мама, — не то чтобы мне это, черт возьми, было нужно.
Не сводя взгляда с двери, я бросаюсь к ней.
Я до сих пор понятия не имею, заперта дверь или нет, но мамины слова заставляют меня думать, что, возможно, это не так.
К сожалению, мне никогда не удастся это выяснить.
Как только мои пальцы касаются металлической ручки, пальцы запутываются в моих волосах, и меня тащат назад.
— Нет, — кричу я, молотя ногами, когда меня тянут назад, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то опору.
— Брианна, — кричит мама, но, когда она тянется ко мне, Брэд останавливается и предупреждает: «Не надо».
Я понятия не имею, что у него есть против нее, что он знает, но в ту секунду, когда он отдает этот приказ, ее руки опускаются по бокам, и она замирает.
— Хорошая девочка, милая. Хорошая девочка.
Желчь поднимается, обжигая мое горло, когда я наблюдаю, как она подчиняется его командам.
У нее всегда была слабость к контролирующим, самовлюбленным мужчинам. Думаю, это то, что не изменилось.
Брэд, однако, не замирает. Вместо этого он продолжает тащить меня через комнату, прежде чем швырнуть на кровать, как тряпичную куклу.
Я сражаюсь. Я сражаюсь сильнее, чем когда-либо, черт возьми, прежде, но в ту секунду, когда он прыгает на меня сверху, оседлав мою талию, все кажется безнадежным.
Но я все равно не сдаюсь. Не то что гребаная статуя женщины, которая стоит, смотрит и позволяет своему… «парню?» напасть на меня.
— Черт, этот огонь так сильно заводит меня, — стонет он, когда наконец поймал мои дрыгающиеся руки и прижал запястья к кровати над моей головой.
— Ты мне отвратителен, — усмехаюсь я, прежде чем плюнуть ему в лицо.
Его верхняя губа кривится от ярости, пока я пытаюсь с ним бороться.
— Я должен был, блядь, знать, что ты так просто не сдашься, как твоя шлюха-мать.
Обхватив обе мои руки одной своей, он наклоняется надо мной, позволяя своему твердому члену тереться о мой живот. Я сглатываю подступающую к горлу рвоту при мысли о том, что это его заводит.
Я знала, что у него были некоторые перегибы, но это? Похищение? Я никогда не думала, что он зайдет так далеко.
Что-то обвязывается вокруг одного моего запястья, удерживая меня на месте, а затем он быстро делает это с другим.
— АХ! — кричу я, когда он откидывается на спинку стула и изучает дело своих рук.