— Посмотри на себя, — бормочу я, отпуская ее лодыжки и проводя ладонями по ее гладким, стройным ногам. Мои пальцы впиваются в ее мышцы, массируя их. Может, сейчас ей это и не нужно, но что-то подсказывает мне, что понадобится после того, как я с ней покончу.
— Пожалуйста, — хнычет она, ее глаза умоляют о большем.
Ее кожа блестит от того, что она почти кончила, ее грудь светится от желания, а соски такие твердые, что ими можно резать стекло.
Единственный раз, когда она выглядит лучше, — это когда она стоит на коленях, а макияж размазан по ее щекам.
— Чего ты хочешь, Сирена? Если ты хочешь чего-то, тебе придется умолять лучше, чем сейчас.
— Пожалуйста, — простонала она, когда мои большие пальцы оказались в опасной близости от ее киски. — Мне нужно кончить.
— Правда? Тогда тебе лучше быть хорошей маленькой шлюшкой, не так ли, Сирена?
С ее губ срывается крик, когда я хватаю ее за бедра и переворачиваю на живот.
Положив ее на колени, я отвожу руку назад.
— Держись, — приказываю я, понимая, что ей не за что держаться, пока моя ладонь не ударяется о ее задницу.
— Блядь, да, — шепчу я себе под нос, наблюдая, как отпечаток моей руки расцветает на ее безупречной коже.
— Моя, — думаю я, прежде чем осознать, насколько это хреново.
Чтобы отвлечься, я достаю пробку, которую воткнул в нее еще до того, как прикоснулся к ней.
Она кричит, как идеальная шлюха, которой она и является, пока я играю с ней.
— Нико, пожалуйста, — стонет она, оттопыривая задницу, пытаясь получить больше.
Я весело усмехаюсь.
— Ты все еще не сказала мне, чего ты хочешь, Сирена.
— Твой член, Нико. Я хочу твой гребаный член.
— Куда?
— Сначала в киску.
— Сначала? — спрашиваю я с ухмылкой.
Да, черт возьми, она всегда такая же голодная, как и я.
— Нико.
— Думаю, что сначала, — говорю я, слезая с кровати, оставляя ее задницу поднятой и готовой для меня.
Секунду я изучаю ее блестящую киску, выставленную на всеобщее обозрение.
Потянувшись вниз, я глажу свой ноющий член, представляя, как она будет выглядеть через несколько минут со своими красными губами, обхватывающими его, когда она будет делать глубокий минет.
— Нико, — раздается голос, вырывая меня из грязных грез о моей сирене.
Я моргаю пару раз, зрение возвращается ко мне.
Мой стояк, который я тереблю сквозь джинсы, быстро утихает, когда я вижу, что Джоди смотрит на меня, подняв брови.
— Извини, — бормочу я, чувствуя странное смущение. — Что-нибудь?
— Нет. Я не могу найти ничего, что могло бы помочь. Все… как и должно быть, — грустно признается она.
Не в силах больше ничего сделать, я разворачиваюсь и впечатываю кулак в стену спальни Брианны. Может, это и не поможет, но, по крайней мере, боль исходит не из моей груди.
4
БРИАННА
Несмотря на то что я знаю, что никто не придет, мой кулак продолжает колотить по двери, пока я не смогу больше терпеть боль.
С тихим всхлипом я падаю спиной на стену. Ноги подкашиваются, и я оказываюсь на полу.
Слезы продолжают падать с моих ресниц, а тело содрогается.
Мне нравится думать, что я довольно сильная. Но проснувшись и обнаружив это, внутри меня что-то сломалось.
— Нико, — всхлипываю я, закрывая глаза, когда думаю о нем.
Это все моя вина. Если бы я не была такой упрямой и не хотела вернуться в свою квартиру, то никогда бы не оказалась здесь.
Я бы до сих пор была…
Моя голова всплывает в поисках часов.
Я понятия не имею, который сейчас час, который день.
Единственное, что я знаю, это то, что сейчас день, потому что солнце светит в окно.
Окно.
В спешке я подлетаю к нему и распахиваю шторы.
Меня встречает зелень. Под окном — самый ухоженный сад, а вдалеке деревья уходят в голубое небо.
Можно с уверенностью сказать, что я больше не в Лондоне.
Прижавшись носом к стеклу, я смотрю вниз и нервно сглатываю. Я не боюсь высоты. То, что я сказала девочкам на той неделе, — правда: я боюсь мокрой ваты. Но на самом деле мой главный страх в жизни похож на страх Эмми. Я боюсь, что превращусь в свою мать и стану пустой тратой кислорода и отбросом общества. Но все же попытка преодолеть эту вертикаль вызывает у меня волну беспокойства. Хотя что-то подсказывает мне, что это будет легче, чем то, что ждет меня здесь.