— Хорошо, тогда... Как узнать, наступил ли оргазм? — почти шепчет она.
Я хмурюсь.
— Что ты имеешь в виду под «как узнать»?
— Я имею в виду, как можно узнать об этом наверняка? Похоже, я не совсем уверена, как определить был ли он или как... ну, знаешь. Я никогда... сама... о, боже, это слишком унизительно! — она бросает ложку в коробку и закрывает лицо обеими руками.
— Элли…
Я откладываю свою ложку и, утешая, кладу ей руку на плечо. Просто на непорочное плечо. Народ, здесь не на что смотреть.
— Я просто раздавлена! Это было такой ошибкой!
— Это не так. Вот, почему я здесь, слушаю тебя. Ты можешь спрашивать меня обо всем, слышишь? О чем угодно.
Она медленно убирает свои руки от лица, продолжая смотреть вниз на столешницу.
— Клянусь, я не какая-то невежда. Просто... у меня был только Эван, и мы никогда не говорили, испытала ли я или нет... ну, ты понимаешь. Поэтому я не уверена, случался ли он у меня и что он из себя представляет.
Я киваю, понимая, о чем она говорит, и подавляю инстинкт заключить ее в свои объятия и зацеловать до потери сознания. Ее наивность невероятно вдохновляет. Ох, я бы мог такое сделать...
— Ну, Элли. Если ты задаешься вопросом, испытывала ли ты когда-нибудь оргазм, то, скорее всего, с большой вероятностью можно сказать, что не испытывала.
Ее глаза увеличиваются в два раза.
— Правда?
— Правда.
— Оргазм так хорош? То есть, я смогу отличить его от обычного регулярного секса?
Я широко улыбаюсь, внутренне надеясь, что моя улыбка больше похожа на обнадеживающую, нежели на насмешливую.
— Подумай о занятии сексом как о слабом огне. Конечно, в нем есть свои взлеты и падения. В некоторых местах он вспыхивает сильнее, чем в других. Но, по большей части, он просто горит, пока, в конце концов, не потухнет.
А теперь, чтобы понять достижение оргазма... представь, что пламенем объято здание. И это пламя перерастает в пожар разрушительной силы, который разрастается в шоу фейерверков, какие бывают четвертого июля. Десятки великолепных, разноцветных, трескающихся и шипящих взрывов. Они освещают ночное небо ослепительным блеском. Ты же можешь почувствовать разницу между медленным, устойчивым горением и фейерверком, так ведь?
Элли берет свою ложку и начинает рыться в коробке с мороженым, избегая со мной зрительного контакта.
— Да, конечно.
— Значит, теперь тебе понятно, достигала ты оргазма или нет, — я достаю свою ложку из контейнера и слизываю остатки мороженого, прежде чем указать той в ее сторону. — Итак, скажи мне, Элли... Эван когда-нибудь заставлял тебя видеть фейерверки?
Несколько секунд она молчит, исходя из чего, я понимаю, что пересек черту. Но вместо того, чтобы ударить меня по лицу в духе мыльной оперы или с высоко задранным хвостом сбежать из моего дома, она смеется. Она смеется от души до колик в животе, освещая темноту моего одинокого сердца. Тем смехом, который обычно сопровождается похрюкиванием и/или слезами у крошечных морщинок вокруг ее глаз. Тем смехом, который заставляет смеяться и меня, черт побери, без всякой на то причины.
— Нет, — качает она головой, все еще смеясь. — Нет, Эван никогда не заставлял меня видеть фейерверки. Боже мой, насколько я жалкая? Мне двадцать семь лет, а я даже ни разу не испытывала оргазм! — веселье накатывает не нее с новой силой, и она шлепает рукой о кухонную столешницу.
— Элли... — говорю я, переводя дыхание. — Элли, это не делает тебя жалкой. Это делает жалким его. Имея в своих руках совершенство, он до сих пор не довел тебя до оргазма? Ты была чистой и нетронутой, когда с ним повстречалась. Незапятнанная. Ты преподнесла ему прекрасный дар. Меньшее, что он мог бы сделать — заставить тебя кончить надлежащим образом.
Эта фраза привлекает ее внимание, и с ее лица стираются все признаки юмора.
— Наверное, ты прав. Но для Эвана это никогда не было приоритетом, — она опускает голову, и в ее нежных, фарфоровых чертах появляется печаль. — Я никогда не была у него приоритетом.
Мне так сильно хочется дотронуться до нее. Хочется поднять ее подбородок вверх, чтобы она смогла увидеть меня... чтобы она смогла почувствовать уверенность в моих последующих словах:
— Тогда почему из всех мужчин на Земле ты хочешь быть с кем-то, кто воспринимает тебя как один из вариантов? В то время как ты определенно ставишь его в приоритеты?
Ее глаза встречаются с моими, незамаскированная боль и растерянность появляются в этих голубых огоньках.
— Джастис... я не...
— Я имею в виду, почему ты миришься с этим, когда точно знаешь, что заслуживаешь гораздо лучшего?