— Иди сюда, — говорю я, обхватывая ее своими руками. Она прячет свое лицо у меня на груди, но только на минуту, прежде чем понимает, что делает.
— Нет. Нет. Я так не могу. Прости... мне жаль.
И со сбивающими с толку слезами, скользящими по ее фарфоровому лицу, и со шлейфом огня на спине, ангел убегает из этого одинокого ада, созданного специально для меня.
10. Стимулирование
Проходят дни. Может, неделя.
Все одно и то же. Работа. Плавание. Иногда я выпиваю. Редко ем. В любом случае, ничего не меняется. Эллисон больше не приходит по вечерам. Она едва ли смотрит на меня. У меня такое чувство, словно я запятнал ее, каким-то образом осквернил. Словно замарал ее грешным обольщением. И впервые за все это время я спокоен.
Я не пытаюсь приблизиться к ней, и она отстраняется от меня, сохраняя определенную дистанцию. Так что, быть может, это было необходимо. Быть может, физическое созерцание ею того, на что я был способен, послужило именно тем необходимым толчком, чтобы надолго закрыть то незначительное место, которое она отвела для меня в своей жизни. Сейчас она могла заполнить это место кем-нибудь еще. Я больше нежеланный гость.
И это не плохо. А наоборот, как раз, к лучшему.
Но, похоже... это все-таки хреново.
Такое ощущение, будто у меня была какая-то связь с кем-то, даже пусть платоническая, и это было именно тем чувством, которое я не испытывал уже в течение многих лет. Встреча с ней чем-то напоминала восход солнца после заточения в унылой серой комнате без окон. Это было, словно откусить первый кусок мороженого в предательски жаркий летний день. Без нее все стало казаться серым и однообразным. Неярким. Безвкусным.
Одиноким.
Но я не жалуюсь. Роль задумчивого и одинокого дается мне хорошо. Я один на острове, и хотел бы так и оставить.
Что я не совсем понимаю, почему не было обычного волнения, которое всегда присутствовало в день, как этот, заслуживающий особого внимания. Он всегда был одним из моих любимых дней. Домохозяйкам будет особенно некомфортно. В этот день каждая из них пройдет проверку своих границ дозволенного, которая заставит пересмотреть их собственные желания. Наблюдение за ними, как их щеки покрываются пятнами от смущения, а челюсти отвисают, как они возбужденно ерзают на своих местах — напоминает мне сексуальное искусство, которое я создал сам. Именно эти чистые, обнаженные эмоции были смыслом моего существования.
И все же сейчас ко всему этому я отношусь с безразличием, а может даже с грустью. Как будто это вгонит последний гвоздь в гроб между Элли и мной.
Элли и мной.
Хм. Я даже не могу повторить это с бесстрастным лицом.
Я пристально наблюдаю за тем, как все они входят гуськом друг за другом, нерешительно бросая мимолетные взгляды на сооружение, стоящее посреди комнаты. Некоторые перешептываются, строя любопытные домыслы, другие же пребывают в возбужденном предвкушении. Они могут нести чушь о том, чтобы спуститься сюда, но кто я такой, чтобы разуверять их в обратном?
— Доброе утро, дамы. Сегодня к нам присоединится специальный гость.
Я киваю в сторону задней части комнаты, и каждая голова тут же поворачивается к стройной брюнетке в красном шелковом халате, направляющейся вперед. Я предлагаю ей руку, чтобы помочь взобраться на медицинское кресло для эксперимента.
— Это Эрин. Эрин с нами на протяжении уже нескольких лет и в настоящее время является студенткой-медиком. А еще сегодня она будет нам помогать.
Мой голос опускается до хрипловатого баритона, как будто я посвящаю им пикантный секрет.
— Для того чтобы доставлять удовольствие, сперва вам необходимо понять, как получать его. Пора нам познакомиться поближе с женским телом. С вашими телами. Эрин?
По сигналу, Эрин сбрасывает свой раскрытый халат, выставляя обнаженное тело. У шикарных, округлых грудей ни намека на отвисание, ниже — плоский, безупречный живот. Не медля, она раздвигает ноги и размещает пятки на специальных подпорках, обнажая голую, розовую киску. Прокатившееся по всей комнате эхо удивленных возгласов смолкает, но она никого не слышит. Она привыкла. И я плачу ей достаточно, чтобы она могла учиться в медицинской школе, при этом работая только четыре дня в году, и чтобы ее меньше заботили несколько осуждающих куриц, не кудахчущих с тех пор, как Майли Сайрус обзавелась одеждой и извилинами в мозгах.
— Выглядит знакомо, дамы? — спрашиваю я, злобно улыбаясь. — Нет? Наверное, потому, что вы пренебрегали вашим телом, тем самым лишая себя возможности узнать его. Как вы можете рассчитывать, что ваш супруг будет вас правильно трахать, если вы не делаете этого сами? Никто не знает, как стимулировать вас лучше, чем вы сами.
— Итак, поскольку у меня нет необходимых половых органов, чтобы показать вам все тонкости, Эрин поможет мне в этом. Для начала, давайте начнем с сосков.
Опять же, по команде, Эрин кладет ладони на нижнюю часть своей груди, пощипывая и поднимая соски большим и указательным пальцами. В ответ комнату наполняет возмущенный шепот, на который она реагирует тем, что сжимает свои набухшие бутоны и широко улыбается.
— Ваши соски являются наиболее очевидными точками получения удовольствия, не относящимися к женским гениталиям. Однако они, как правило, игнорируются. Кто любит, когда стимулируют соски?
Никто не отвечает, но одна рука в итоге поднимается вверх. Лэйси Роуз, жена рокера и в прошлом секс-киска. За ней следует еще несколько рук. Я выбираю точку, в которую продолжаю смотреть, избегая встречаться взглядом с Элли. Знание этого факта и то, что я мог бы довести ее до оргазма, просто дразня ее розовые соски, может свести меня с ума. Неведение — блаженство. По крайней мере, в моем случае неведение является необходимым.
Я акцентирую внимание на Эрин, которая улыбается мне.
— Ладно, хорошо. А теперь, кто любит играть со своими сосками, оставшись наедине?
Поднимается меньше рук, но пара женщин в результате сознаются.
— Великолепно. Наш друг, Эрин, продемонстрирует все способы, которыми вы можете получать удовольствие, за счет стимуляции сосков самостоятельно. Эрин?
Молодая, грудастая брюнетка начинает щипать и разминать свои темные торчащие соски, крутя их своими умелыми пальцами. Она откидывает голову назад со стоном и прикусывает нижнюю губу с искусным обольщением. Затем она подносит пальцы ко рту, облизывает их и возвращает на набухшие груди. Даже с задранными ногами, она пытается свести их вместе, надеясь создать трение для своей лишенной внимания киски. Я пристально наблюдаю, проявляя живой интерес к ее чувствительной розовой плоти, трепещущей от желания. Эрин поворачивается ко мне, и ее глаза умоляют прикоснуться к ней и положить конец ее страданиям.
За исключением скрипа кресел от ерзанья, все молчат и наблюдают за Эрин, ласкающей себя. Некоторые даже неосознанно сжимают свои собственные груди, желая к ним прикоснуться.
Поскольку Эрин находится на грани доведения себя до оргазма, я мягко касаюсь внутренней стороны ее бедра, позволяя своей руке там задержаться. Она убирает свои руки в сторону, превосходно балансируя на грани и с трудом дыша.
— Очень хорошо. Теперь, что вы можете рассказать мне о том, что Эрин только что показала нам?
Спустя несколько мгновений поднимается рука. Лоринда Косгроув, застенчивая девушка с темными волосами, которая медленно расцветает в экзотическую Тигровую Лилию.
— Мм, когда она ущипнула их... она громко застонала?
— Хорошо, миссис Косгроув. Что еще?
Заговорила Лэйси:
— И когда она облизнула пальцы и увлажнила соски, ее спина выгнулась.
— От покручивания их пальцами у нее дрожали колени, — говорит другая домохозяйка.
— Вы все превосходные наблюдатели. Что еще?
— Когда она смотрела, как вы наблюдаете за ней, она стала более разгоряченной. Она хотела, чтобы вы дотронулись до нее. Вы могли видеть это в ее глазах.