При этом стоит не забывать, что характеристики не каждого адски сложного и мучительного ментального заболевания видны. Я ходила в университет, занималась с детьми (так как долгое время работала репетитором), активно (хоть и без должного желания) участвовала в различных мероприятиях, потому и не выказывала ничем более, окромя здоровенных синяков под глазами и значительной потери веса, никаких признаков того, что мне плохо. А так действительно было. Было не просто плохо, было ужасно. И все это время на это ужасно плохо я надевала спокойную маску, изображая удивленную гримассу на фразы типа “Ты так похудела”, “С тобой все в порядке, ты слишком бледная”, “А как твои дела, ты такая уставшая на вид”.
Я держала чувства крепко в кулаке, боясь рассказать и поделиться, боясь быть виновной в том, что близким будет тяжко от подобных известий, боясь, что посторонние осудят и закритикуют, боясь мнений и взглядов, боясь, просто боясь. Этот страх в глубинных закромах моего подсознания еще горит мелкой спичкой, хоть раньше сиял синим пламенем, сжигая все здравые побуждения к действиям. Этот страх о том “а что же подумают, что скажут, а не обижу/не задену” и подобный ему есть и у тебя, я знаю. Может, он проскакивает редко, как напоминания об обновлении компьютерной программы, а может ты и твои желания тонете в этом, как в бушующем океане, и у тебя нет ни лодки, ни весел, дабы выбраться. Так вот знаю, мой дорогой, что у меня их тоже не было, и грести мне приходится до сих пор без чего-либо, вручную, долго и тяжко, но берег уже вырисовывается передо мной, а значит, ты тоже сможешь обуздать свои мысли и добраться до суши. Поверь мне.
Только больше не скрывай своих чувств и помыслов, не закрывайся от мира, не будь страусом с головой в песке. Выбрасывай, мой друг, маски и живи. Живи, пока у тебя есть такая возможность! Вдыхай запах мокрого асфальта, радуйся солнцу, небу, дождю и тучам, будь собою, будь непредсказуем, ошибайся, спотыкайся, будь глупым и неряшливым иногда, будь добрым и милым. Будь, просто будь!
Глава 8
ЕДА
Еда-никогда не преступление, не наказание и не поощрение. Еда-ресурс. Все.
Вот и все премудрости. Никаких открытий Америки, никаких новых формул, теорем и гипотез. Просто топливо для твоего организма, НЕОБХОДИМОЕ топливо. Само собой разумеется решать тебе, чем именно заправляться, выбирай между 95 и 92, двигайся на газу, переходи в режим электромобилей и ищи повсюду эти гребаные зарядки. Ты имеешь такую возможность, дело твоё, но обязательно заезжай на заправки ежедневно, хотя бы по несколько раз. Абсолютное лишение себя еды, полное отсутствие того самого топлива, колёса крутить больше не будет, сам понимаешь, логично же.
Все проблемы начинаются именно тогда, когда еда становится чем-то большим, чем ресурс жизни. Когда ей придаётся гораздо большее значение, чем следовало бы. Еда-не подарок, не мейнстрим, не челлендж!
Не важно, сколько ты съел (или не съел) вчера, сегодня ты тоже должен есть.
Не важно, как «много» и сколько там «надо» по меркам Инстаграмма.
Не важно, чего там модно и правильно, если твоему организму это необходимо.
Тесла не бензине не едет. Так же, как и не каждый человек выедет на веганстве или сыроедении. 95 от 92 отличается (ну я не знаток, но думаю, точно разница есть то), так же, как и понятие «правильного питания» для каждого индивидуально. Само по себе это «правильно» каждый толкует по-разному и организмы то у всех – разные. В общем, система простая: от еды не отказывайся, но и культом не делай!
Ох, мои бы нынешние мозги туда, где я записывала каждый грамм курицы и каждый надкушенный помидор в дневник калорий. Когда я ела, я чувствовала бешеную вину за то, что мне приходится питаться. Абсурд, верно? Я ругала и наказывала себя ежедневно. И мои буллимические срывы катались на одноколесных велосипедах вокруг меня и насмехались. Они, как клоуны известного цирка наезжали мне на ноги, разразившись после бурным смехом, и продолжая кататься. В конечном итоге, я поддавалась их выходкам все вообще и чаще, принимаясь «очищать» свой организм. Сначала спорт, а после – вода с содой и солью в необъятных количествах. После каждой такой процедуры хотелось вывернуть себя целиком наизнанку, рыдать, кричать, иногда – умереть.