Мать с пиалой в руках, подняв голову, взглянула на дядю Лу, неторопливо спросила:
— За какое? Опять за санитарию?
Несколько дней назад нам из психиатрической больницы прислали счет с просьбой быстрее внести плату за лечение брата — триста с лишним юаней. Часть денег мать заняла, но нужной суммы еще не набрала; несколько дней сильно переживала, ходила хмурая, расстроенная, сама не своя.
Что касается меня, то я как школьник был занят проблемами оказания помощи вьетнамскому народу в его борьбе против Америки, а также взял на себя заботы по переустройству домашнего очага семьи Цзяо Юйлу из Ланькао после его смерти. В то же время я был на перепутье, раздумывал, как мне быть дальше: продолжать учебу в школе или прервать ее и поступить на временную работу, помогать семье. Я знал, что мать совсем без энтузиазма воспринимала требования уличного комитета о ежегодных весенних санитарных проверках.
— Уважаемая невестка, я говорю о желании многоуважаемого председателя Мао начать новое движение! Во всех больших делах в Поднебесной то, что давно едино, надо разобщить, а то что давно разобщено, надо объединить, — безапелляционно, в высшей степени торжественно, как крупный политик, заявил Лу.
— Не болтай, если люди услышат, то подумают, что распускаешь ложные политические слухи, вносишь смятение в души людей! — предостерегла его мать.
— Эх, уважаемая невестка, я человек, которого сняли с должности за ошибки, неужели я осмелюсь еще и распускать политические слухи? Я сегодня собрал кипу газет, среди них «Бэйцзин жибао» с большой критической статьей. Разве движение 57-го года начиналось не с газет?
— А-а-а, — мать протяжно вздохнула, рассеянно ответила, — если снова надо начинать, то многоуважаемый председатель Мао должен об этом позаботиться. Если он считает, что надо начинать, то пусть он и начинает.., — помедлив, она спросила, — дядя Лу, ты можешь помочь мне, занять денег? Надо уплатить твоему племяннику за лечение...
— Это ..., — Лу остановился в нерешительности, потом успокаивающе сказал, — я помогу тебе найти способ. Не беспокойся, когда телега уперлась в гору, надо искать дорогу... Я вижу, что деревушка Саньцзяцунь попала в тяжелое положение! От судьбы не уйти!
— В деревне снова стихийное бедствие? — мать опять вздохнула, с печалью в голосе спросила, — В ЦК так много кадровых работников, и что, некому внести предложение многоуважаемому председателю Мао, чтобы не начинал движение? Сначала надо справиться с бедствием!
— Да не о бедствии в деревне я говорю. Когда я говорю о деревне Саньцзяцунь, я имею в виду деревню Унаньсин, — это был кивок в мою сторону. — Какая еще звезда?[4] Разве компартия не выступает против суеверия? А может быть ты говоришь об астрологии? — разъяснение дяди Лу еще больше сбило мать с толку, напустило туману. Она с тревогой посмотрела в его сторону, полагая, что он снова хватил лишнего.
Дядя Лу действительно выпил, но я видел, что он не пьян.
— Как бы долго ты ни слушала, все равно не поймешь. Унаньсин — это человек, он написал книгу под названием «Посиделки в Яньшане». Газеты критикуют ее, считая, что она пропагандирует буржуазную идеологию... — дядя Лу пытался втолковать моей неграмотной матери, чтобы она поняла и поверила, что пора начинать такое серьезное политическое движение.
— «Посиделки в Яньшане» написаны не Унаньсином, а Дэн То, — поправил я дядю Лу.
Я уже прочитал «Посиделки в Яньшане». Читал также и «Саньцзяцуньские записки». После издания этих двух сборников публицистических статей и опубликования сборника «Найти жемчужины в океане культуры», подготовленного Цзи Циньму, они привлекли внимание учащихся средних школ вызвали множество споров, ими зачитывались, передавая друг другу. Статья «Нищета», пользовавшаяся популярностью среди учащихся, как выяснилось, принадлежала перу Ху Фэна. Но я тогда еще ничего не знал об их авторах. Не знал, что Дэн То начальник отдела пропаганды Пекинского горкома, также, как не знал, что «Унаньсин» — это псевдоним трех писателей: Дэн То, У Ханя и Ляо Моша. Я даже считал, что Дэн То и Унаньсин — это два разных писателя.
— А ты, дитя, чего вмешиваешься в разговоры взрослых? — возмутился дядя Лу из-за того, что я указал ему на его неточность.
Я не стал с ним спорить, бросил еду и, сжав пальцы в кулаки, выскочил во двор. У его дома я увидел кучу старых газет и среди них ту самую «Бэйцзин жибао», о содержании которой дядя Лу поведал нам с матерью.
Прямо на первой полосе я увидел два заголовка: «Саньцзяцуньские записки» и «Посиделки в Яньшане», две больших статьи вольготно раскинулись на целых три полосы.
4
«Какая еще звезда?» — последний иероглиф в названии Унаньсин (звучит син) имеет значение «звезда». Вероятно мать автора не расслышала первую часть слова, а лишь его концовку, поэтому задала такой неожиданный вопрос.