— Вы не очень-то удивились моему знакомству с Леной, — упрямо гнул своё Лидин.
— Не будьте наивным, Игорь Владимирович, разумеется, мы почти сразу узнали об этом знакомстве. Довольно неосторожно с вашей стороны вести такие, как бы это сказать помягче, откровенные разговоры по телефону. Впрочем, если раньше были романы в письмах…
— Вы!.. — Лидин вспыхнул от негодования.
— Не надо так смотреть на меня, Игорь Владимирович. Ваш телефонный роман вряд ли станет достоянием общественности. Согласитесь, до сего момента я о нём вам даже не намекал.
— Как благородно!
— Бросьте этот тон, господин Лидин. — Монахов нахмурился. — Не вам читать мне мораль. Я, возможно, и совершаю иногда какие-то неблаговидные поступки, но я делаю это в силу служебной необходимости, а не ради удовольствия. Для меня благо государства выше личного благополучия.
— Это всё — красивые слова! — огрызнулся Лидин. — За что вы на меня наехали? Как старинная книга может угрожать нынешней России?
— Не России, а государству, — поправил Игоря Илья Ильич. — Надеюсь, мне не надо объяснять вам разницу? Что касается книги, то мы же с вами договорились: вы никогда её не видели, не так ли?
— Конечно. Но любопытство-то гложет, — остывая, признался Лидин. — Откровенно говоря, Илья Ильич, будь я сам по себе, вы бы меня так легко не сломали…
— Верю, Игорь Владимирович. — Монахов примирительно улыбнулся. Мне нравится то, что вы не ставите собственное эго выше интересов окружающих вас людей, как близких, так и посторонних. Это даёт мне надежду на наше сотрудничество в будущем.
— Хотите меня вербануть? — недобро прищурился Лидин.
— Хочу, — откровенно признался Монахов.
— Даже не надейтесь! — решительно отрезал Лидин и встал, намереваясь уйти.
— Да вы, Игорь Владимирович, типичный русский интеллигент! — Насмешливо посмотрел на Лидина снизу вверх Илья Ильич. — Западло вам сотрудничать с властью и уж тем более с нами, опричниками, душителями свободы. Так что ли?
— У меня другая специальность. — Попытался сгладить ситуацию Лидин.
— Сядьте, Игорь Владимирович, сядьте! — вроде бы мягко сказал Монахов, но в голосе его прозвучало нечто такое, что Лидин предпочёл подчиниться. — Никто вас в ряды кромешников насильно тянуть не собирается. Я просто откровенно отвечу на ваши вопросы, сделаю вполне невинное даже на ваш интеллигентский взгляд предложение, а уж там вы сами решайте, соглашаться или нет. Обещаю: никаких угроз и репрессий в случае вашего отказа с нашей стороны не последует. Так что, вам всё ещё интересно, что за книга недавно попала в ваши руки? Если нет, вот она, дверь. Идите к Леночке или куда хотите.
Лидин встал, подошёл к выходу из аудитории, попробовал открыть дверь. Убедился — не заперто. Действительно, он может свободно уйти. А что потом? До конца жизни мучиться от упущенной возможности узнать некую тайну? А ведь он будет мучиться, себя-то нечего обманывать. Игорь решительно закрыл дверь и вернулся на своё место.
— Что это за книга?
— Нечто среднее между дневником и исповедью царя Бориса Годунова.
— И что? В чём прикол?
— Дело в том, Игорь Владимирович, что по большей части в этой книге Годунов рассказывает не о себе, а о царе Иване Четвёртом, более известном как Грозный.
— Это тот, что своего сына убил?
— А откуда, Игорь Владимирович, вы знаете, что царь Иван Грозный убил своего сына?
— Так все знают, — смутился Лидин. — И у Репина картина такая есть…
— Да, все знают, — грустно и одновременно язвительно произнёс Илья Ильич. — Ладно, когда враги России эту ложь твердят — на то они и враги. Но мы-то сами зачем её повторяем? И даже верим, что так оно и в жизни было!
— А разве нет? — удивился Лидин. — Вроде и в школе так учат…
— Вот именно! — Монахов заиграл желваками. — И в школе нас этой лживой сказкой четыре сотни лет пичкают. В нашей русской школе! Вам за державу не обидно, Игорь Владимирович?
— Я что-то никак не пойму, Илья Ильич, к чему вы ведёте? Так царь не убивал сына?
— Нет, Игорь Владимирович, не убивал. Эту мерзкую ложь придумал папский легат, высокопоставленный иезуит Антонио Поссевино. Он разработал и лично попытался осуществить политическую интригу: с помощью поляков, литовцев и шведов поставить Россию в такие нестерпимые условия, что царю Ивану Грозному для спасения страны придётся подчинить Русскую Православную Церковь Папе Римскому.
Но царь обыграл самоуверенного иезуита и сам использовал Поссевино для подписания мира с Польшей, ничего не дав за это Риму. В отместку иезуит Поссевино придумал и распространил по всей Европе подлую ложь о том, что царь Иван Васильевич «в приступе ярости» убил своего сына Ивана. Затем эту сплетню с небольшими изменениями повторили немецкий авантюрист Штаден, а также английские купцы Горсей и Флетчер, которым Иван Грозный не позволил за бесценок скупать и вывозить в Англию русский лес и пеньку.