Часы на ослепительно сверкающей в жарких лучах июльского солнца колокольне Иоанна Богослова пробили одиннадцать раз. Лидин нырнул в душную прохладу подземного перехода, оказавшись в узком туннеле всевозможных киосков.
Не глядя на сверкающие искусственным светом витрины, он постарался поскорее преодолеть подземелье, ловко избегая столкновений с потными представителями встречного потока.
У выхода из подземного перехода Игорь на секунду застыл в раздумьях. Нужная ему автобусная остановка была в двух шагах направо, и там, в облаке сигаретного дыма и мата что-то шумно обсуждала компания подростков. Автобуса пока не было, и Лидин шагнул налево.
Здесь начиналась легендарная коломенская Стометровка, где можно было купить всё, что угодно: одеться, обуться с ног до головы, подобрать букет цветов для любимой, любую снедь к столу. Узкая лента тротуара от шоссе до трамвайной линии, ограждённая по бокам сплошными рядами торговых палаток, магазинчиков и лотошниц, была забита народом.
Скользя равнодушным взглядом по горкам фруктов и овощей, стопкам платков, трусов и носков, Лидин вдруг увидел разложенные прямо на земле на листах газеты книги. Над ними мялся в явном похмельном угаре бомжеватого вида небритый мужичок неопределённого возраста. Его тоскливые, как у бездомного кота, глаза с надеждой вперились в подошедшего Игоря.
— И тут та же фигня, что и везде, — разочарованно чертыхнулся Лидин, увидев яркие глянцевые обложки дамских романов и боевиков, потрёпанные советские детективы, разрисованные шариковой ручкой томики школьной классики, и вдруг зацепился за название: «Мифы, предания и сказки фиджийцев». Игорь собирал сказки, две полки его книжного шкафа были плотно заставлены разномастными томиками сказок разных народов. Нагнувшись, он поднял книгу. Мужичок шумно задышал и чуть ли не заплясал от нетерпения, переминаясь с ноги на ногу. Его дырявые кеды, из которых торчали грязные пальцы ног, противно заскрипели об асфальт. Запах перегара заставил Лидина сместиться к соседнему лотку с китайской расписной посудой. Он листал редкую книгу и удивлялся: судя по отличному состоянию, её никто ни разу не открывал после покупки.
Вдруг мужичок замер, и скрип резины прекратился. Игорь оторвал взгляд от книги. Продавец с ужасом смотрел на парочку полицаев. Два сержанта, один высокий и мордастый, другой маленький и толстый, лениво шли вдоль лотков. Торговки молча совали им мятые купюры, и те, открыто пересчитав полученную дань, небрежно бросали деньги в большой пластиковый пакет с нарисованной на нём полуголой блондинкой. Покупатели старательно делали вид, что ничего не видят.
— Ну? — Полицаи остановились рядом с посторонившимся Игорем. — Чего менжуешься? Давай!
— Нет у меня, — хрипло пробормотал трясущимися губами мужичок. — Не продал ещё ничего. Хотите, берите любые книги…
— Ты что нам втюхиваешь? — с угрозой процедил высокий мент и пренебрежительно пнул стопку книг. — Давно в «обезьяннике» не сидел? Мы тебе сейчас устроим культпоход в библиотеку! Пойдём.
Полицаи ловко выдернули мужичка из ряда продавцов и куда-то поволокли.
— А мои книги? — завопил тот.
— Кому нужен твой хлам? — заржал толстяк.
— Бедолага! — завздыхали торговки. — Изобьют опять ироды мужика до полусмерти.
— А мне-то как же теперь быть, — растерянно спросил их Лидин. — Я вот книжку эту хочу купить…
— А Витёк все свои книжки по двадцать рублей продаёт, — живо откликнулась продавщица китайского «фарфора». — Давайте мне, я ему передам.
Игорь достал портмоне, вынул пятидесятирублёвую купюру и протянул торговке.
— А у меня, милок, сдачи нет, — поджала губы та. — Не расторговалась пока. Сам видал: всё, что было, тем иродам отдала. Возьми ещё что-нибудь.
Лидин нагнулся и стал перебирать пыльные книжки. И вдруг наткнулся на фолиант, обтянутый потёртой кожей, со следами мышиных зубов.
Игорь поднял тяжёлую книгу и открыл. На него с толстых пожелтевших, обгрызенных по краям страниц красочно блеснула разноцветная рукописная вязь старорусской буквицы. Руки Лидина затряслись. Такая книга стоит бешеные деньги! Откуда она у явного пропойцы?
— И эту тоже за двадцатку? — дрогнувшим голосом спросил он.
— Я ж говорю: все. Стало быть, и эта, — равнодушно ответила торговка.
Лидин лихорадочно просмотрел остальные книги. Старинных больше не было. Он сунул женщине пятидесятирублёвку и начал поспешно засовывать покупки в вынутый из барсетки пакет с эмблемой и названием известной торговой сети.