«А какой ты чай любишь?» — поинтересовалась Ольга.
«Если ты имеешь в виду всякие элитные сорта, то я их не покупаю. Пью обычный — зелёный с жасмином, чёрный с лимоном. Иногда с концентрированным молоком. Листовой, конечно. А ты?»
«Я кофеман) Но сегодня забыл купить, пришлось заваривать чай в пакетиках. Ну и гадость... Но всё равно сижу, пью. Надо же что-то пить)»
Чай — ещё один пункт в копилку фактов об Алисе, которую Ольга бережно хранила в памяти и возле сердца, время от времени пополняя новыми сведениями. Алиса любила белые грейпфруты и мандарины, молочный шоколад, черешню, тюльпаны и нарциссы, сирень, лилии. Рок и метал слушала изредка и очень выборочно — «тот, где не рычат и не орут, а поют». В литературных предпочтениях придерживалась принципа: «Не бывает плохих жанров, бывают плохо написанные книги». Правда, призналась Алиса со смехом, однажды она была готова согласиться, что плохие жанры всё-таки бывают — когда наткнулась на рассказы Убийцы Смысла. «А ты не пробовал писать что-нибудь другое?» — спросила она тогда. — «Нет. Как-то в голову не приходило))» — ответила Ольга. — «А почему Убийца Смысла?» — полюбопытствовала Алиса. — «Потому что бессмысленный и беспощадный))»
Никто не сомневался, что Убийца Смысла — мужчина. Так сложилось, устоялось. Его тексты были жёсткими, брутальными, без «розовых соплей» и дамских сантиментов. Читатели сами уверенно определили пол автора как мужской, а Ольга не стала их разубеждать. Её это не коробило, напротив — было удобно. Раскрывать свою личность она не планировала, и всё шло привычно по накатанной колее... Пока не появилась Алиса.
Блоковской Незнакомкой, «дыша духами и туманами», она смело вошла на страницу Убийцы Смысла. Начала она с правки его текстов, а закончила тем, что прибрала к рукам сердце.
Осознание этого пришло не сразу. Оно зрело исподволь, с каждым отредактированным рассказом, с каждым стихотворением, сочинённым в вечерней игре «в рифмоплётство» — безымянно, буква за буквой, день за днём, единичка за единичкой во входящих.
Отставив в сторону недопитый горький чай, Ольга в очередной бессчётный раз чиркнула зажигалкой и поднесла пламя к кончику сигареты. Она закрывала глаза, но лицо Алисы, как обои на рабочем столе, стояло на внутренней поверхности век — никуда от него не деться. Это фото — как контрольный выстрел. Понимала ли Алиса, что натворила?
И что теперь со всем этим делать?
Алиса сказала: «Я не вынесу, если ещё и ты...» Что Убийца Смысла значил для неё? Но сегодня был не лучший день для выяснения.
Новый рассказ назывался «Чёрная повязка» — на двадцать пять с небольшим тысяч знаков. За тридцать Ольга старалась не размахиваться, опытным путём определив оптимальный для восприятия объём рассказов подобного рода.
«Получила, — отписалась Алиса. — Через пару дней будет готово)»
Перерыв на чай у неё закончился, она вернулась к работе, а Ольга принялась листать текст. Забавно было иногда перечитывать свою писанину как бы глазами Алисы, её восприятием; порой становилось неловко за некоторые моменты, которые поклонники называли «круть», «жесть» и «п*ец», но светлее, чище и добрее рассказы Убийцы Смысла стать не могли. Иначе это был бы уже не Убийца Смысла.
Чёрт! Бабушка... Ольга провела ладонью по лицу.
Человек С Чёрной Повязкой путешествовал по городам и сёлам и рассказывал жителям странные и мрачные притчи. Для наглядной иллюстрации одной из них он живьём вывернул бабку — глазами внутрь, потрохами наружу. После этого она ещё какое-то время ходила и что-то неразборчиво бормотала: рот-то тоже внутри — пойди разбери, что она там бубнит. Хоть бабка и не умерла, но каково Алисе будет читать об этом после похорон? Рассказ был полон забавных диалогов, но всё же юмор был довольно чёрненький, а приключения Человека С Повязкой — одно причудливее другого. Везде с него пытались снять эту повязку, но он всеми силами сопротивлялся. А когда всё-таки сняли во сне, Человек сам вывернулся наизнанку, как та бабка, вот только нутро у него оказалось не человеческое. И тут уже жуткие приключения начались у людей, которые эту проклятую повязку сняли — на свою голову...
А дальше шёл такой жесткач «21+», что Ольга сделала очередной «фейспалм». В итоге Нечеловека Без Повязки всё-таки убили, и все вздохнули было с облегчением... Как оказалось, рано. Так как в деревне свирепствовал голод из-за неурожая, дохлого Нечеловека расчленили и съели: что мясу-то пропадать? После этого у одного мужика, который ел жареные яйца монстра, случилось разделение тела с нижнего конца — на две задницы, и он сам себя люто отодрал. А потом раздулось беременное брюхо, которое лопнуло, и оттуда выполз новый Нечеловек — живее всех живых. Эпоха? Её можно было охарактеризовать как «очень, очень мрачное Средневековье». В жёсткие сцены вплетался юмор — чернее, чем квадрат Малевича, и брови читателя невольно лезли на лоб: ужас, жесть и ржач. Чаще всего такую последовательность впечатлений и описывали в комментариях.