И вот уже розы забыты и рассыпаны по траве, а двое юных голубков срывают плоды своей любви, которая завершится так трагично. Видение внезапно закончилось, но я уже знала его финал. Я знала, что шут умрет под пытками, заплатив своей жизнью за любовь к знатной даме, но последним словом, которое слетит с его губ после смерти, будет имя его возлюбленной. Он не отрекается от своей любви даже в смерти.
Это было как раз к месту. Просто к месту, и все тут. Быть может, я увидела бы и еще что-то, в последнее время у меня вообще хорошо обстояли дела с виденьем, но один из молодых людей из нашей компании решил пошутить, и коснулся одновременно моего плеча и плеча Кэвина. Это была вспышка!
Этого придурка отнесло от нас на десяток метров, и он лежал на земле, глядя на нас огромными глазами, явно ничего не понимая. Кэвин виновато улыбнулся:
- Мы становимся опасны для окружающих.
Я кивнула:
- Да, но, по-моему, окружающие сами виноваты, если не соблюдают технику безопасности при работе с высокой энергией.
Именно. Это была высокая энергия. Энергия, генерируемая всего лишь взглядом. Напротив меня стоял опытный энергетик, да и у меня, если подумать, потенциал такой, что закачаешься. Кэвин завораживающе улыбнулся:
- И, все-таки, давай прекращать эти игры среди народа.
- Ты понял все, что тебе нужно?
- Я понял достаточно, чтобы принять решение.
Опять странности. Я начинаю волноваться и тревожиться. Мало ли я теряла друзей? Мало ли у меня было шансов, и сколько из них я использовала? Я любила людей сильных и недоступных, благодаря сыну времени я превратилась в безжалостную хищницу, а теперь я снова позорно слаба. И моя нежность к Кэвину - это только первый шаг. Будет хуже. Будет гораздо хуже.
Но я готова вынести все, чтобы быть рядом с ним. Если бы я только могла! Но об этом я еще не имею никакого понятия. Во всяком случае, - пока. Впрочем, все сбудется, ни сейчас, так потом. Ни с Кэвином, так... Вряд ли я сумею найти мужчину сильнее. Но что делать, что мне делать? Сейчас еще не время впадать в панику. Да и потом - не дождетесь!
* * *
Он не пришел! Он снова не пришел! Это было больно! Впрочем, я уже привыкла к тому, что сын времени всегда был подлым эгоистом, и теперь он решил наказать меня презрением. Напрасно я доверилась ему? А что делать, что мне делать, если я люблю его, люблю трепетно, безумно, и, как недавно выяснилось - безответно.
Это было грустно. Да что там грустно, это было попросту обидно. Я не могла сидеть дома, видеть свою комнату, его фотографию на стене. С удовольствием сорвала бы ее со стены и порвала, если бы это не было так по-детски наивно. Приходится терпеть эту адскую боль. Вот он, мой персональный ад. Что там в нем будет еще?
Куда можно пойти человеку, когда он обижен на весь мир и на один, вполне реальный, объект, собственный дом становится для него тюрьмой, и оставаться в нем - равносильно пытке. Не хочу! Было искушение выйти прямо через окно. Девяти этажей вполне должно хватить. Но, помнится, Сатир сказал: "Суицида не дождетесь!". Неужели же я слабее Сатира? Мы дети одной матери, так почему я должна оказаться слабее?
Вышла из дома в откровенно-вызывающем наряде: топик и короткие шорты. Неплохо, для начала. Тут же ко мне приклеился какой-то низенький полноватый тип, решивший, что раз я легко одета, все это можно легко и снять. Ну-ну. Пришлось отправить его куда подальше, заявив, что предпочитаю крутых мужчин. Грубовато получилось, а что было делать?
Как обычно, когда мне плохо, я иду на набережную. Сегодня продрогла. От реки дул холодный ветер. Это ничего. Я повернусь к нему лицом, пусть сдует с меня боль и желание умереть. Так нельзя, просто нельзя так расслабляться. Почему я поминутно должна напоминать себе, что я сильная? Впрочем, наверное, потому, что на самом деле это не так.
В этот раз все произошло не так, как я хотела бы. Во-первых, боль не проходила. Конечно, она не могла пройти так быстро, но я вообще не чувствовала никакого облегчения. Это было необычно. Прогулки по набережной давали мне энергию и желание жить. А сейчас - смотрю на зеленоватую воду, и мне становится не по себе.
Воду я люблю, хоть вода - коварная стихия. Я - дитя земли, но лажу со всеми стихиями, без исключения. Так, быть может, именно вода поможет мне избавиться от боли? Но это уже - не всерьез. Всерьез было дома. Покой. Самое забавное из всех состояний. Все хотят его, хотя никто не знает, что это такое - покой. Я тоже не знаю. Не хочу покоя. Хочу элементарного забвения.
Чьи-то нежные, но сильные руки обняли меня и осторожно отвели от парапета. Я обернулась, не сразу поняв, что со мной произошло. Это было не "что", а "кто". Паук.
- Ну, девочка моя, не нужно долго смотреть на воду, она располагает к покою. Вечному покою, милочка.
Я кивнула. Паук не дал бы мне безвозмездно уйти из жизни.
Когда-то я оказала Пауку одну важную услугу. Он не забыл об этом. И теперь, чувствуя на плечах его теплые, нежные руки, я поняла, что продрогла. Улыбнулась ему:
- Нет, суицид не для меня. Хотя, вообще-то, состояние хреновое.
Он кивнул. Он всегда был понятливым. Улыбнулся улыбкой бесенка:
- Несчастная любовь?
- Безответная.
- Ну-ка, пойдем ко мне. Нечего тебе тут мерзнуть.
Я не сопротивлялась. Ни к чему. Я уже была у него в гостях. И еще, Паук не мог причинить мне зла. Я отлично это знаю. Впрочем, все получилось даже лучше, чем я могла себе представить. Лучшее лекарство от депрессии - общество Паука. Он успокоил меня и дал новые силы. Он помог мне выйти в астрал и показал один из своих миров. Сын бога смерти и богини разрушения, он мог подарить мне часть своей силы, и подарил ее. Однако одиночные меры - одиночными мерами, а проблемы нужно решать. Пьер интеллигентно зевнул и промолвил небрежно:
- Против несчастной любви может быть несколько типов лекарства. Я предложу тебе три варианта. Убить его, приворожить или заставить тебя забыть его.
Это было, по крайней мере, оригинально. Хотя мне и не подходило.
Ну, во-первых, я не хочу смерти сына времени. Во-вторых, приворожить - не метод. И, в третьих, пусть-ка Паук попробует меня загипнотизировать, и кто его потом будет от диких мигреней лечить? И вообще, не известно, излечима ли мигрень, насланная моей матушкой.
Я объяснила все это Пауку. Довольно толково объяснила. Он кивнул:
- Хорошо, все в порядке. Мое дело - предложить, твое - решать, нужно ли тебе это.
- Да. И я решила, что не нужно.
- В таком случае мне меньше забот. Значит, пускаешь дело на самотек? Ты сильная, справишься. Хочешь яблоко?
Я кивнула. Все, что угодно, чтобы уйти от этого разговора. Он принес сочное, румяное яблоко и протянул мне вместе с ножом:
- Давай, разрежь его. У меня только одно.
Я даже не стала спрашивать, почему я. Знаю, почему. Женщина должна подавать яблоко мужчине, потому что именно Ева соблазнилась запретным плодом.
Каким образом я умудрилась порезаться, для меня до сих пор остается загадкой. Но все-таки порезалась. Паук удивленно хмыкнул:
- Какая ты неловкая!
Отобрал у меня яблоко и нож и резанул себя по руке ножом. Так я стала его сестрой по крови. Мы смешали нашу кровь. Хороший финал для такого вечера. Финал, способный излечить меня от хандры.
* * *
Я была в гостях у Капризки. Капризка хандрила, она в очередной раз приобрела на свою голову безответную любовь. Впрочем, наверное, в ее случае это была все-таки не любовь, а влюбленность. Но тем более чувство это было для нее. Я успокаивала ее, как могла. Но даже фотография ее любимца не могла привести ее в нормальное состояние духа. А потом пришел Кэвин.
Но какой! Настроение на нуле, следовательно, его боль падет на всех окружающих. Он сильный человек, но порою его сила оборачивается слабостью для тех, кто вокруг него. Я отдала ему фотографии (он очень хотел их увидеть) и уселась рядом с ним. Попробую как-нибудь облегчить его мучения, не хочу, чтобы ему было больно. Его боль может уйти, - значит, я отправлю ее в небытие.