Понятия не имеешь, что означал для твоих дальних предков прямой немигающий взгляд в глаза (он и для обезьян много значит, и для собак) — но замечаешь, что такой взгляд ДЕЙСТВУЕТ. Как-то не по себе, когда на тебя смотрят так слишком долго. А когда смотришь сам? — Каково тому или той?.. А если еще и гримасу скорчить?..
Здоровый мальчишка всегда естествоиспытатель. Обязательно нужно полюбопытничать, все попробовать так, сяк, эдак, пощекотать природу, подергать за косичку судьбу.
А судьба и природа — создания не безответные…
В 12 лет я нашел в куче мусора на задворках старенькую изгаженную книжонку «Внушение и гипнотизм», без начала и без конца. Пассы… пробы внушаемости… Повелительность, сосредоточенность… Интересно… Теперь знаю, как начинать поединки с превосходящим противником.
Проверил на практике, в школе и во дворе. Потрясающе. От случая к случаю показывал штучки-дрючки. А потом надоело. Влечения к власти у меня не было, мне нужна была разделенная радость.
Книжечку изрисовал карикатурами («Гипноз, гипноз… хвать за нос!»..) и подарил на день рождения Жорке Оргаеву.
Я догадывался, что это ему понравится, но не мог догадаться, с какими последствиями.
7. Легенда о родителях
Отец — крупный разведчик, засекреченный до неузнаваемости; мать — артистка балета, всегда на гастролях; один дедушка был главным партизаном Северного Кавказа, а потом дрессировщиком, погиб в пасти разъяренного тигра; другой дедушка живет в Антарктиде, изредка пишет письма. Бабушку засекретить было нельзя.
На самом деле отец Жорика был инженером, мать стоматологом. Подались подзаработать на Север. Отец пошел в гору, споткнулся и накануне суда повесился. Мать уехала с каким-то начальником поюжнее. О дедушках ничего не известно.
Один летний сезон Жорик провел с матерью; после этого появился тик со вздергиванием головы, которое он потом научился эффективно использовать.
Во втором классе перестал ябедничать, но еще частенько бывал битым, имел прозвище «говядина», почему — не помню. С третьего статус резко изменился, изгой превратился в лидера, способного по мановению ока собрать боевую дружину и вломить кому следует чужими руками. Сам никогда не дрался.
Талант практического психолога проявляется очень рано, раньше всех остальных, ибо пробуждается самыми что, ни, на есть жизненными потребностями. И упражняется — непрестанно.
8. Клятва
— Готовы ли вы в знак преданности подписать Клятву Мести собственной кровью?..
Джон Кровавый Меч и Билл Черная Кошка ответили утвердительно.
Ричард Бешеный Гроб смерил нас проницательным взглядом. Объяснил, что к чему. Берется булавка. Протыкается палец. Из пальца течет кровь. Кровью подписывается бумага. После чего сжигается, а зола закапывается на Трижды Проклятом Месте. Так, сказал он, действуют все уважающие себя пираты и разбойники, с которыми он, Ричард Бешеный Гроб, лично знаком. Так работают Робин Гуд и Счастливчик Эйве-ри.
В назначенный день и час явились на Место. Он ждал, грозно наклонив голову. Двумя пальцами Джон Кровавый Меч нес булавку.
— Где клятва?
— Вот.
Бешеный Гроб вынул из кармана бумажку, картинно взмахнул.
Что-то там было написано, но главарь торопился и прочесть нам не дал; мы были в трансе и не настаивали.
— Я уже подписал, видите. Теперь ваша очередь, собутыльники.
Джон хотел что-то еще спросить.
— А может…
— Хе-хо! Разговорчики!
Кровь хлынула сразу, залила весь мизинец.
— Молодец, Джонни. Пиши. Вот тут… Внизу. Под моей.
ДЖОН КРОВАВЫЙ МЕЧЬ Ого! Даже на мягкий знак хватило.
— Теперь ты, картежник, каторжная душа. — Одобрительно скалясь, Ричард хлопнул по плечу Джона и повернулся ко мне.
— Ну, картежник!?. Вот на кого равняйся. Нам такие нужны.
Джон преданно шмыгает, протягивает окровавленную булавку.
Но Билли мнется, бледнеет. Не страшно, но почему-то кружится голова.
— Дай я твоей, у тебя еще много.
— Хе-хе-хо и бутылка рома! — хрипит Бешеный Гроб. — Клятву Мести — чужой кровью?! Щенок! Трус!
— Это я-то трус?.. Вот, смотрите… Зажмурившись, надавил. Капля выползла нехотя, густая-густая.
БИЛ
— Вшивый интеллигент. Ладно, сойдет. Давай спички.
Я полез в карман. Тьфу ты черт. Нету спичек, забыл.
— Сто тысяч чертей! Поищи получше, головорез!
— Сейчас сбегаю… А у тебя нету? Яська, а у тебя?..
— А зачем? — Яська вдруг как бы очнулся. — Не хочу сжигать свою кровь. Не хочу.
— И я не хочу, — обрадовался я. — Закопаем, и все.
— Тридцать тысяч привидений, будь по вашему, висельники. Именем дьявола!
— Именем дьявола.
— Зарыть у этого камня. Живей, душегубы!..
Вечером палец мой начал вспухать, дергаться. Всю ночь провертелся.
«Именем дьявола… Интересно, у Яськи тоже нарыв?.. А у Жорки?.. Что там было написано? Даже не прочитали…»
К утру палец вздулся, мама заметила. Отоврался. Сделали повязку с кусочком столетника. Школу можно по этому случаю прогулять.
На пустырике уже ошивался Яська.
— Сто тысяч жареных дьяволов!
— И соленая ведьма! Покажи, у тебя нарвало?
— Не-ет.
— А у меня во.
— Уй-яа. Ну теперь умрешь.
— Фига-с-два. Жорка не приходил?
— Не.
— А давай клятву раскопаем и сожжем, спички есть.
— Ну давай. Как там?.. С ругательствами и проклятиями негодяи отшвырнули прочь посинелый скелет помощника капитана. С глухим стуком в покрасневшую от крови каменистую почву вонзились заступы…
Бумажка оказалась сухой.
КЛЯТВА СТРАШНОЙ МЕСТИ
КЛЯНУСЬ КАЖДОГО КТО ПОПАДЕТСЯ
НА ГЛАЗА В ЧАС ЖУТКОГО УБИЙЦЫ
ОДНИМ ВЗГЛЯДОМ ПРЕВРАТИТЬ
В ПУСТОЕ МОКРОЕ МЕСТО
— Ничего, а.
— Нормально. Пустое, мокрое — у-у!!
— Жорка-то расписался красивше всех. Какая загогулина, а. И не расплылось.
— У него кровь светлая.
— А у кого малокровие, синяя.
— Синяя у марсиан.
— Иди врать.
— А у японцев зеленая.
— А у муравьев вообще крови нет, спирт у них.
— Давай в футболешник?..
Подошла еще парочка прогульщиков с соседнего двора. Гоняли консервную банку, я и не заметил, как сунул клятву в карман.
Вечером, при стирке штанов, документ был обнаружен мамой, пришлось объясниться.
Мама смотрит на текст, вглядывается в подписи и вдруг говорит:
— А главарь-то ваш краской расписался.
— ?!
— Акварельной.
— Акварельная кровь?!
— Акварельная. Крап-лак называется.
..АКВАРЕЛЬНАЯ КРОВЬ!..
Ах вот оно что. Ну, что делать будем?.. Вот это главарь… Побежать к Яське. Показать, как нас ОБВЕЛИ ВОКРУГ ПАЛЬЦА! Потом… Потом СТРАШНАЯ МЕСТЬ!! Заставить его… Что заставить?.. Проколоть палец! Той же самой булавкой, той самой! — и-и… И написать! — Своей НАСТОЯЩЕЙ кровью! —
Я ПОДЛЕЦ!!! МЕНЯ НАДО КАЗНИТЬ!!!
…Во сне мы с мамой рыли пещеру, бесконечно длинную, беззвучно долбили светящийся красный камень, чтобы добыть ОГОНЬ СТРАШНОГО СЧАСТЬЯ. Вдруг мама, проваливаясь, говорит: «Я за спичками» — и исчезает, сразу понимаю, что навсегда, и чтобы догнать ее, ПЕРЕСТАЮ БЫТЬ, а это можно успеть только за вечность, которая бесконечно короче мига, только коснуться…