Есть ли такое место, в котором он пребывает, или из которого изошел он, или в которое войдет он? Есть ли какая-либо исконная форма, которой он пользуется как примером для работы? Есть ли какая-то трудность, сопутствующая ему в том, что он делает? Есть ли что-то материальное, пребывающее в его распоряжении, из которого творит он то, что творит? Есть ли в нем какое-либо вещество, из которого он порождает то, что порождает? Есть ли при нем какой-либо работник, работающий с ним вместе над тем, над чем и он трудится? Сказать что-либо об этом невозможно. Разве что о нем можно было бы сказать как о добром, безгрешном, без изъяна, совершенном, полном, самим по себе являющимся всеобщностью. Ни одно из тех имен, которые задуманы или произнесены, увидены или поняты – ни одно из них не применимо к нему, даже пусть они безмерно славные, значимые и почетные.
И еще. Что касается его, в его собственном существовании, бытии и форме, то разуму невозможно помыслить его, как и описать его словом, как и узреть его оком, как и почувствовать его телом из-за его непостижимого величия, его непонятной глубины, его неизмеримой вышины и его беспредельной воли. Такова природа непорожденного, не касающаяся никого более, ее не увяжешь с чем-либо на манер чего-то ограниченного. Пожалуй, он обладает строением без лика или формы, без того, что постигнуто чувствами, следовательно, он непостижимый. Если он непостижимый, то из этого следует, что он непознаваемый. Он один – познавший себя самого таким, каков он есть, вместе со своей формой, величием и величиной. Ведь он обладает возможностью мыслить себя, видеть себя, именовать себя, понимать себя, он один является своим же собственным разумом, своим собственным оком, своими собственными устами, своей собственной формой, и он есть то, что он мыслит, что он видит, что он говорит, что он понимает, он, немыслимый, несказанный, непостижимый, неизменный.
Он сводит к бесконечному всю мудрость, и он превыше всякого разума, и превыше всякой славы, и превыше всякой красоты духа, и всякого блаженства духа, и всякого величия духа, и всякой глубины духа, и всякой его вышины. Ибо все это он порождает, и он есть отец всему. Если он, непознаваемый в своей природе, к кому относятся все величия, только что упомянутые мною, если от избытка своей святости он желает кого-то одарить Знанием для того, чтобы его могли познать, то у него есть возможность сделать это. Он – тот, у кого есть сын, Человек пребывающий в отце, и отец является тем, кто познает через Человека самого себя, даруя ему Знание и понимание жизни и самого себя.
Почему я говорил вам любить ядро ваше духовное, отца вашего духа более всех отцов земных? Ребенок, будучи в форме зародыша, был самодостаточен, прежде чем хотя бы увидел того, кто зачал его и родил. Поэтому у него есть единственная задача: найти отца духа, осознать то, что он существует, всегда желая отыскать то, что существует. И он ниспошлет Человеку радость познания того, что отец существует, который вечно познает в человеке самого себя.
Отец существует сам по себе в человеке. Что же касается тех частей, в которых он существует на свой собственный лад, в своей форме и величии, то для нас есть возможным увидеть их, которые знают отца и видели его. Нам не дано постичь отца напрямую, но дано постичь отца через его проявления в нашем духе. Все имена и определения его, задуманные или сказанные о нем, представлены лишь как след его, сообразно возможностям каждого из прославляющих его.
Отец, в соответствии с его возвышенной позицией над всеобщностями, будучи неизвестным и непостижимым, обладает такими величием и величиной, что, если бы он внезапно и быстро открыл себя перед нами, мы бы погибли. Потому он и удерживает свою силу и свою неисчерпаемость внутри того, в котором он пребывает. Мысль – есть порождение вашего мозга, но кто, как не отец руководит работой мысли? Он то существует как одно, то – как нечто иное, но, пожалуй, он полностью и всецело является самим собою.
Мысли ваши думают о себе, что они – существа, живущие сами по себе, без источника, ведь не видят же они что-то еще, существующее прежде них. Поэтому живут они неповиновением и делами мятежными, не чувствуя себя ниже того, из-за чего они начали быть. Мысли ваши хотят командовать друг другом, превосходя друг друга в своих тщетных амбициях. Но, познав проявления отца в духе, вы вернетесь к своей стабильности и исцелитесь от рассеяния, являющегося разнообразной мыслью, и вернетесь единой мысли. Она была названа хранилищем из-за покоя, который она дает. Она также названа царством из-за той стабильности, которую дух получил.