Дерзость и бесстрашие двух пятнадцатилетних мальчишек взяли верх над наглостью и самоуверенностью бесчинствующего стада.
В памяти, как на замедленной кинопленке, вспыхивают следующие сцены.
Развернувшийся лицом парень смотрит на тебя – «врага», которого искали и не могли сегодня найти всей толпой. В его глазах разгорается гнев, они наливаются кровью, как у быка, выходящего на бой с тореадором. Он рычал и тут же падал наземь, воткнувшись рогами в асфальт. Тут же по поверхности «арены» рассыпалось жемчужное ожерелье из его выбитых зубов. Другой его друган-корефан пытается нанести сокрушительный удар по внезапно вынырнувшему из темноты подворотни противнику, но ответный опережающий апперкот тут же отправляет его отдыхать рядом со своим уже поверженным товарищем по хулиганскому «крестовому походу» в центр Иркутска «рыцарем» -беспредельщиком. Третий их кореш, очумевший от ужаса увиденного, пытается убежать к своим, но оповещение банды об опасности не входило в наши планы. Зачем нам внезапное и организованное сопротивление или противостояние этой спортивно-хулиганистой толпы. Парню приходилось разделить участь его друзей на канвасе уличного ринга.
Дальнейший акт возмездия методично и непримиримо продолжается примерно по тому же сценарию. При этом надо отметить тогдашнее хулиганско-пацанское благородство соперников. Холодное и иное оружие в драке не применялось. Ближе к заводу им. Куйбышева (здесь заканчивалась центральная улица Иркутска – Карла Маркса) от толпы хулиганов уже почти никого не осталось.
Все, кто не смог смыться, получили по заслугам. Нечего лезть на нашу территорию. В результате сражения у наших соперников было много поломанных челюстей, ребер, различной сложности сотрясений мозга, даже частичная потеря зрения. Но парни нас в ментуру не вложили. Они решили разобраться с нами чисто физически и, наверное, очень жестоко. Как говорится, око за око, зуб за зуб.
Спустя примерно неделю мы с Володей Оленкевичем, Сергеем Алексеевым гуляли по набережной Ангары. Здесь на бульваре Гагарина на пересечении с улицей Карла Маркса, находился шпиль на фундаменте памятника Царю Александру III. Его, шпиль, еще называли «Мечта импотента», позже памятник царю вернули на свое историческое место. И вот со стороны центра в нашем направлении стала надвигаться огромная толпа спортсменов и хулиганов. Разведка сообщила – это парни из предместья Марата. Атмосфера накалялась, очевидно, предстояло неравное побоище.
С толпой всегда приятно драться. Если тебя побьют, это не очень обидно, да и перед пацанами не стыдно. А вот если победишь ты, предварительно вычислив и отрубив предводителей толпы, парализовав волю рядовых бойцов, это уже совсем другое дело. Такое сладкое чувство победы мы ощущали много, много раз. Мы были морально готовы к очередному такому испытанию силы и характера.
Но битвы не случилось. Противники неожиданно для нас предложили дружбу.
Когда я начал смотреть вправо, влево, назад, то несказанно удивился. Вся площадь была заполнена пацанами, сочувствовавшими нам и всем видом показывающими, что они готовы драться. И эта наша грозная армия значительно численно превосходила потенциального соперника, а по боевому духу мы, наверное, не уступали друг другу.
Такие новые обстоятельства пробудили инстинкт самосохранения и здравый смысл у агрессивной орды и обеспечили нашу победу при полном превосходстве над противником. С этого времени началась новая «эпоха», когда уже не нужно было никому доказывать, кто есть кто.
Всем все и так уже было понятно без лишних слов.
Вернусь в нашу действительность
Об описываемых в СМИ злодеяниях при непосредственном участии Сергея Алексеева или его руководстве этим процессом ранее мне не было известно ничего. Более того, я в это не верил по очень простой причине.
Когда затевалась эта уголовная чехарда с преследованием ряда лиц, причастных или не причастных к различным громким преступлениям, Сергея Алексеева не арестовали. Он спокойно уехал отдыхать в Италию по заблаговременно приобретенной туристической путевке. Я с ним созванивался и разговаривал по телефону.
Абсолютно логичным смотрелось бы его задержание в свете обвинений за тяжкие грехи. Но этого не последовало. Можно предположить, что тогда оперативники ничего не знали о его якобы участии в преступных деяниях или, может быть, сценарий расследования начал писаться по ходу пьесы.