После ресторана Чурсин пошел домой. Настя пошла к своей сестре, живущей неподалеку от вокзала. Он вошел в дом, разделся догола. Затем во дворе принял самодельный душ, который он сделал из большой бочки. Ему немного посвежело. Он опять зашел в дом. Зазвонил телефон. Он взял трубку и в сей миг присел на небольшую кушетку. Из трубки раздавался очень-очень знакомый голос, который он узнал бы из миллионов голосов. Он несколько мгновений сидел неподвижно, словно его околдовали. Затем вновь приложил трубку к своему уху. Из нее раздавался голос Инны Кусковой. Она настойчиво кричала:
– Это квартира Чурсина, скажите же на милость… Скажите, это квартира Егора Чурсина?
Чурсин, как полупьяный, тихо ответил. – Да, да, это квартира Чурсина Егора Николаевича… – Больше у него не было сил, что-либо сказать. Он только слушал, слушал со слезами на глазах…
Через час он был на вокзале железнодорожной станции Марьино. В полночь в аэропорту Помурино. Он быстро подбежал к окошечку билетной кассы и с надеждой в голове произнес:
– Девушка, мне срочно на первый и самый быстрый рейс в Москву. – Затем стал вытаскивать паспорт и деньги… – Кассирша внимательно посмотрела на седовласого мужчину и очень спокойно сквозь зубы процедила. – Господин, сначала надо смотреть расписание самолетов, а потом открывать рот…
Чурсин со злостью посмотрел на молодую особу. Затем смачно матюгнулся и пошел к стойке, где висело расписание вылета самолетов. Самолет на Москву отправлялся только через день. От досады в его глазах появились слезы. До Москвы он дозвонился через час. В столице был поздний вечер. Трубку взяла Кускова. Он с грустью произнес. – Извини меня, Инна, мой самолет летит к тебе только через день… – Из трубки раздалось. – Гошенька, не переживай, я перезвоню тебе домой завтра же…
Кускова позвонила днем, как и обещала. Сначала поздравила его с круглым юбилеем. Потом рассказала кое-что и о себе. В военной академии она почти пять лет учила слушателей немецкому языку. Среди ее учеников были иностранцы. Один из офицеров в нее влюбился. Сделал ей предложение. Она, недолго думая, согласилась. В ее серьезном заведении, как и в самой столице, было неспокойно, даже очень. Всем грозили кардинальными изменениями. И первой, кто попадал под этот пресс, была кафедра иностранных языков. Предмет профессорши Кусковой уже больше не котировался. Она могла остаться без работы. Своего жилья в Москве у нее не было. Не было и родственников. В Сибири ее так же никто не ждал.
Через год после исчезновения с политической карты Советского Союза она с мужем уехала из России. Сейчас жила в Бельгии, где ее муж представляет интересы своей фирмы. Других каких-либо подробностей о себе или муже она не сказала. Это Чурсина и мало интересовало. Он был очень счастлив, что услышал голос женщины, которую он любил всю свою жизнь. На прощание из трубки раздалось:
– Прощай мой любимый… Жаль, что и через двадцать долгих лет судьба-злодейка не дала нам вместе встретиться… На миг голос в трубке исчез… Затем раздались всхлипывания… Чурсин ничего в ответ не сказал. Через несколько мгновений он разрыдался и сам. Вскоре раздались короткие гудки. Он положил трубку и вышел в палисадник.
Неожиданный звонок от Инны страшно разбередил сердце и душу юбиляра. Эту ночь он не спал. И об этом он нисколько не сожалел. Эта ночь, в отличие от тревожных ночей его молодости, была особенной. Он прокручивал в своей памяти судьбы тех людей, с которыми тем или иным образом ему по воле Божьей пришлось встретиться на своем полувековом жизненном пути.
Особо теплые воспоминания у него остались о женщинах. Он радовался за Машу Дашкову, которая в студенческие годы в его влюбилась. После окончания университета она осталась в его стенах. Закончила аспирантуру, затем докторантуру. Стала профессором. Повезло ей и с мужем. Бывший декан биологического факультета в демократической России стал депутатом Законодательного собрания области.
Студентка Оксана Ивановна Миронова, любительница дискотек в связи с переездом своих родителей оказалась в г. Омске. Дальнейшую ее судьбу Чурсин не знал.