Он был на седьмом небе от счастья, когда получил ответ из Москвы. Заместитель редактора информировала, что его работа очень актуальна и получила положительную рецензию. Через два месяца статью опубликовали, на трех страницах. В этом же номере журнала под рубрикой «Пишут наши читатели» была помещена очень короткая информация и Левина. Исполняющий обязанности заведующего кафедрой истории КПСС Помуринского кооперативного института писал о небходимости борьбы с бумажной волокитой. После публикации статьи Чурсин стал широко известен не только в своей области, но и за ее пределами. Через день после выхода журнала его поздравили коллеги из опорной кафедры Тарского государственного университета. Особенно рад за него был Горшков, который почти полчаса разъяснял ему по телефону актуальность научных проблем, которые поднял его бывший студент на страницах журнала. Чурсин вновь оказался в центре внимания сотрудников «кооператива», коллег из кафедр политэкономии, философии и научного коммунизма. Из историков его никто не замечал. Однако он не сомневался, что все они его статью прочитали. Преднамеренное равнодушие сотоварищей к его научному успеху, Чурсина в определенной мере волновало и даже настораживало.
Его опасения и тревоги подтвердились вскоре, на очередном заседании кафедры. Вел его Левин. Горовой был болен и находился на лечении в областном санатории для участников Великой Отечественной войны. Первым вопросом было обсуждение открытой лекции доцента Левина, которая была посвящена руководящей роли партии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Изложение материала и методическое мастерство лектора все преподаватели, за исключением Чурсина, признали очень высоким. Особенно усердствовал в пресмыкательстве перед временным шефом Овчаров. Чурсин, как ученый секретарь кафедры, едва успевал помечать его ценные мысли и афоризмы, которые появлялись почти с каждым взмахом руки бывшего политработника. Заключение у Николая Ивановича было поистине уникальным. Он преданными глазами посмотрел на лектора и затем по-военному громко отчеканил:
– Товарищи! Я считаю, что лекция, прочитанная заведующим кафедрой истории КПСС нашего прославленного института, доцентом, кандидатом исторических наук Олегом Ивановичем Левиным заслуживает только отличной оценки… И еще… Это очень важный момент…
Строго посмотрев в сторону ученого секретаря, он поднял кверху свой указательный палец и с пафосом произнес:
– Все это, без всякого сомнения, свидетельствует о новаторском подходе товарища Левина к изучаемой проблеме… Его лекция, без всякого сомнения, есть важнейший вклад в сокровищницу марксистско-ленинской теории о научном руководстве Советскими Вооруженными Силами…
Неожиданно для всех оппонент присел на стул. Затем из внутреннего кармана пиджака достал носовой платок и громко высморкался. Потом этим же носовым платком тщательно вытер свою лысину. Его неординарное поведение вызвало у сидящих улыбку. Этим и воспользовался ученый секретарь. Он привстал из-за стола, и вытянув шею в сторону Овчарова, очень серьезно его спросил:
– Николай Иванович! Извините, пожалуйста… Ваше последнее позитивное замечание так и полностью писать?
Что-либо сказать еще, ему не удалось. Овчаров быстро привстал со стула и замер по стойке «Смирно», словно на военном параде. Затем он уставился глазами на ученого секретаря и громко рявкнул. – Так и писать, товарищ Чурсин… Так и писать, товарищ Чурсин… – Стукнув кулаком по столу, он со злостью добавил. – Мне не хочется портить настроение нашему многоуважаемому Олегу Ивановичу, но я вынужден констатировать… Товарищ Чурсин не всегда добросовестно ведет протоколы заседаний кафедры. И это, в первую очередь, касается моих критических замечаний в адрес его открытых лекций и семинарских занятий....
Чурсин от неожиданности покраснел. На его лице мгновенно появились капельки пота. Абсурдному замечанию своего коллеги он решил возразить. Немедленно. Он спокойно отложил авторучку, и довольно большую стопку исписанной бумаги в сторону. Затем, неспеша привстал из-за стола, и вышел на середину комнаты. Заложив руки за спину, и с ухмылкой посмотрев на плешивого коллегу, он произнес: