Горовой также внимательно смотрел на пришедшего молодого коллегу. Он не скрывал своей радости. Зная о своей тяжелой болезни, особенно в последние два года, он все чаще и чаще сравнивал Егора Николаевича Чурсина со своим внуком, тоже Егором. Чужой Егорка и родной Егорка, как две капли воды, были похожи друг на друга. Те же волосы, тот же нос. Только историк был чуть-чуть повыше своего тезки. У Ивана Горового Егорка был единственный внук, и поэтому он больше своей жизни его любил. К тому же и страшно лелеял. Родственники и соседи по дому часто видели деда со своим внуком, которые с каждым годом, а то и днем, становились единым целым. Никто из близкого окружения, включая и родителей юноши, так и не могли понять, почему Егорка не пошел по исторической стезе своего деда. В том, что эта дорога для него могла быть очень ровной, никто не сомневался. Горовой день и ночь твердил о своем намерении помочь любимому внуку. Сначала все шло его по плану. Внук успешно поступил в университет на исторический факультет. Через полгода дед определил своему любимцу тему предстоящего диссертационного исследования. В том, что внук поступит в аспирантуру у него тоже сомнений не было. Только учись. Но увы…
После зимней сессии Егор Горовой приехал домой и громогласно всем объявил о том, что историком он не рожден стать. Ему хочется быть офицером. Несчастного деда чуть ли кондрашка не хватила. Мать Егорки грозила наложить на себя руки. Основания для беспокойства были, притом очень большие. Всех пугала война в Афганистане. Многие из родственников понимали бессмысленность военной авантюры большой страны. Горовой лично сам был дважды ранен в годы войны, но та война была священной. Внук не сдался, добился своего. После окончания танкового училища лично сам напросился в Афганистан. Через три недели родителей офицера вызвали в райвоенкомат и сообщили страшную весть. Командир танкового взвода лейтенант Егор Горовой героически погиб. Свой горящий танк он направил на машину с душманами. Где его тело и в каком месте он захоронен, военный комиссар не сообщил. Он и сам не знал об этом…
Иван Горовой о трагической гибели своего единственного внука узнал за день до прихода к нему Чурсина. В душе он благодарил своего сына, который все-таки решился сообщить ему о гибели Егорки. Скорее всего, он уже знал, что отец долго не протянет. И вот сейчас перед ним стоял молодой человек по имени Егорка, только не Горовой, а Чурсин. И этот Егорка был для него совершенно чужим человеком. Его же родной и любимый внук перед своим дедом больше никогда не появится. В тяжелые минуты горестных раздумий Горовой иногда радовался своей смерти. Он хотел, как можно скорее, встретиться со своим внуком в ином мире, где все люди равны и по-своему счастливы. В потустороннем мире его любимый внук обязательно станет историком. История никогда не приносила людям войн, она только рассказывала о них, довольно часто предупреждала о страшных последствиях этого нечеловеческого явления. Только после страшной вести о гибели своего внука он пришел к мысли о необходимости извиниться перед Егоркой Чурсиным, с которым он поступал не всегда честно и порядочно. Он нисколько от себя не скрывал, что все пакости против него он делал только ради одного – остаться на своем рабочем месте. Быть пенсионером и получать небольшую пенсию, ему никак не хотелось. У него еще были физические и умственные силы. Почти все свои сбережения он отдавал своему сыну и внуку. Павел и Егорка были для него тем, без кого отец и дед не мог жить на этом свете. Старик никогда не кривил своей душой. Внук Егорка был для него намного больше, чем его единственный сын. Свою невестку Горовой никогда не любил. Почему не любил, он и сам не всегда понимал. Может потому, что у него самого жизнь с женщинами не сложилась. Его первая жена умерла очень рано. Через год он привел вторую жену. Через полгода ее выгнал. Она никогда не понимала его. Так и вырос Павел под присмотром своего отца. Единственный внук никогда не видел свою родную бабушку…
На какое-то время Горовой закрыл глаза. Чурсин привстал со стула и сделал шаг к кровати. Больной, уловив его движение, неожиданно взял его за руку и тихо прошептал:
– Его-ру-шка, мой внучек, останься хоть на минутку… Ради Бога останься, я прошу тебя сынок…
Несколько необычная просьба больного, Чурсина сильно взволновала. Он присел и замер. Из глаз старика текли слезы. Через некоторое время он вновь открыл глаза, и сжав руку Чурсина, с мольбой произнес: