Прошедшие полгода мало что изменили в жизни Егора Чурсина. Он все еще носил ярлык склочника. Если среди сотрудников института этот ярлык редко кто вспоминал, то на его родной кафедре борьба с ним не утихала. Не утихала ни на минуту. На острие подковерной борьбы стоял Левин. Он был фигурой номер один, которая почти изо дня в день испускала яд и всевозможные сплетни в его адрес. Он, как и раньше, видел в молодом историке своего главного конкурента. Почему он это делал, Чурсин все еще не мог понять. Чурсин к разряду глупых людей себя не относил, он не намеревался претендовать на место заведующего кафедрой. Он однозначно знал, что не только его коллеги, но и ректорат со всей партийной свитой, никогда не дадут ему в «кооперативе» эту должность. Скорее всего, Левина заедала особая популярность умного клерка, который являлся заметной фигурой не только в институте, но и далеко за его пределами. Даже несмотря на различные передряги и сплетни, его имя высоко котировалось среди жителей города. Об этом он даже и сам иногда не знал. Информацию об его успехах и падениях ему «докладал» его отец, когда сын приезжал домой. Едва он открывал дверь, как его родители сразу же выкладывали перед ним целую кипу вырезок из всевозможных газет. Телевизионную информацию о своем выдающемся сыне, они фиксировали в специальной тетраде. Долгожданный гость все эти талмуды спокойно отодвигал в сторону и затем с улыбкой говорил:
– Спасибо Вам, мои уважаемые предки, за четкий шпионаж… Я благодарен Вам… – Затем полушутя добавлял. – А почему бы Вам не записаться в когорту выдающихся историков, как, например, я?
После этого изречения все дружно хохотали, затем садились за стол и принимались чаевничать.
Чурсин все больше и больше приходил к однозначному выводу, что, даже являясь ассистентом кафедры, он имеет куда большую популярность в городе и в области, чем Левин и его коллеги вместе взятые. Иногда доходило до смешного. После ежегодного подведения итогов работы лекторской группы обкома партии Чурсин, как правило, получал почетную грамоту или ценный подарок. Однажды ему очень повезло с рекламой своей личности. На торжественном собрании, посвященном круглой дате «кооператива», присутствовал первый секретарь обкома КПСС, который вручил ему почетную грамоту, как одному из лучших лекторов области. Активного пропагандиста идей партии посадили даже в президиум. Чурсин сидел рядом с главным партийным руководителем и отвечал на его вопросы, которые он иногда задавал. «Склочник» не скрывал своей победы над своим идейным врагом и его окружением. Он изредка кидал свой взгляд в сторону историков. Лицо Левина было злым и красным, как будто, он только что выскочил из горячей парилки. Не было приподнятого настроения и у тех, кто сидел рядом с ним. Победитель же не сомневался, что его лавры обойдутся ему боком. В этом он убедился очень скоро…
Чурсин, несмотря на все общественные и личные проблемы, настойчиво писал монографию. Ее первый вариант прошел опробацию на опорной кафедре истории КПСС в Тарске. Прошел очень успешно, были лишь мелкие замечания. По инициативе профессора Горшкова было написано письмо с ходатайством о предоставлении Чурсину возможности обучения в докторантуре. Петицию подписали все преподаватели кафедры: 3 профессора, 8 доцентов и 4 ассистента, кандидаты исторических наук. Для достоверности официальной бумаги поставили круглую печать. Письмо по почте пришло прямо к ректору кооперативного института. Узнав об этом, Чурсин попросил Левина внести в повестку заседания кафедры вопрос о возможности его обучения в докторантуре. Обоснование своей просьбы он вручил шефу в письменной форме. Отдал ему и перечень своих научных трудов. В оценке своих научных трудов он несколько поскромничал, не указав количество статей в областных, городских и институтской газетах. Их было почти три десятка. Все его коллеги, в том числе и сам Левин, любую заметку, даже в пять строк, относили к научной работе. Преуспевал в «учености» Тарасов, который строчил мини-заметки, как из пулемета, особенно накануне всевозможных праздников.
Левин с улыбкой взял небольшую папочку в свои руки, и оскалив зубы, с ехидцей произнес:
– Уважаемый Егор Николаевич… Я всегда на Вашей стороне, дело только за нашими коллегами…