Чурсин познакомился с Локтевой в первые же дни своего пребывания в вузе, когда подавал документы на конкурс. Он еще тогда заметил томный взгляд девушки, которая очень внимательно изучала его бумаги. Она одной из первых поздравила его с успешным прохождением по конкурсу. Анна Ивановна, одарив его ослепительной улыбкой, тихо прошептала:
– Успехов тебе, Егор Николаевич, одних только успехов… – После небольшой паузы тихо добавила. – И еще тебе скажу… Даже сама и не знаю, почему я эту поганую историю ненавижу, а вот историков страшно люблю…
На откровения блондинки Чурсин ничего не сказал. Ему было и не до этого. Он страшно хотел грызть гранит исторической науки. Позже у него появилась Инна. Локтева незаметно ушла на второй план…
Лариса Сидорова основательно готовилась к экзамену по истории КПСС. Она страшно волновалась. Волновалась еще и по другой причине. Она почти каждый день проходила мимо доски объявлений кафедры истории КПСС и все недоумевала. Семинарские занятия в их группе вел к.и. н. Чурсин Е. Н., а экзамены принимал доцент Левин. Ей очень хотелось еще раз увидеть любимого мужчину, в последний раз. По поводу этой встречи она строила множество планов. Она хотела высказать Чурсину все то, что у нее наболело на душе за время длительной разлуки. Особенно бесило его равнодушное отношение к ней. После похорон матери он ее вообще не замечал, словно окаменел. Она же, наоборот, очень сильно по нему страдала. На каждом семинаре ей хотелось сесть на первую парту, и как можно ближе и чаще, разглядывать знакомые черты его лица, слушать его дыхание. Она до мельчаших подробностей воспроизводила свою первую и последную ночь с Чурсиным, которую они провели в бане. Во время сладостных раздумий она часто корила себя за то, что не стала его женщиной…
Экзамен по истории КПСС был назначен на последнюю неделю июня, в понедельник. Лариса, несмотря на солнечную погоду, почти все это время просидела за конспектами лекций и за учебниками. Последнюю ночь перед экзаменом она вообще не спала, все учила. Десятки партийных съездов и конференций, множество постановлений и сотни всевозможных исторических дат мельтешились в ее голове днем и ночью. У нее, как и у всех студентов группы, вся надежда была на шпаргалки. На производство «шпор» ушла почти неделя. Содержание экзаменационных билетов первокурсники уже знали, оставалось только составить краткий ответ по тому или иному вопросу. Качество шпор проверял лично сам Юрка Чижов, который всегда и везде в этих делах верховодил. Он хвалил тех девушек, которые добросовестно переписали «Краткий справочник по истории КПСС». С тех же, кто откровенно филонил, снимал стружку. Лариса относилась к подобным поручениям очень серьезно. Особенно после смерти матери, когда появилась какая-то аппатия к жизни и к учебе.
В последнее время головные боли приносила ей и математика. Не сама наука, а ее преподаватель Касымов Нурсултан Абишевич. Она с первого дня оказалась в не почете у пожилого мужчины-казаха. Он спрашивал ее на каждом практическом занятии. Лариса часто от страха отвечала невпопад, иногда и не знала. Нередко плакала. Скорее всего, казаху нравилось видеть ее слезы. Слезы, как иногда казалось ей самой, придавали ему прилив бодрости. Он не успокаивал студентку, а, наоборот, подливал масла в огонь. Касымов садился на стул возле последней парты, где она сидела, и задавал ей все новые и новые вопросы. Лишь после того, как плешивый старик сам выдыхался, он с наслаждением шествовал в сторону своего столика. Лариса исправляла двойку через две недели. Никто из русских студентов Касымову не пытался пересдавать раньше. Все равно завалит. За весь год обучения Лариса так и не могла понять, почему математик недоброжелателен к ней. Не понимала она и того, почему он ей никогда не ставил за контрольные работы отличные оценки. Две, а то и три пятерки, она могла получить «заслуженно». Одну контрольную работу она переписала у своей подруги, а другую точь-в-точь переписала из шпаргалки. Идти и доказывать свою пятерку не решалась. Она точно знала, что казах начнет опять гонять ее по всем темам. В итоге хорошая оценка в один миг может превратиться в двойку. Касымов «неуды» ставил не только ей одной. Доводил до слез только ее одну. Не все ей было понятно и другое. Двое ребят-казахов из соседней группы всегда получали по математике хорошие и отличные оценки. Она специально разговаривала с ними на математические темы и приходила к однозначному выводу. С точной наукой они явно не дружили. К этому выводу приходили и другие студенты факультета. Желание сказать о наболевшем Чурсину, она с каждым днем откладывала. Оно вообще улетучилось, когда она узнала о дурной славе своего любимого человека.