От поистине невероятных приключений в партийной организации птицефабрики, Чурсин воспрянул духом. Ему казалось, что сейчас у него нет серьезных проблем. И не предвидится. С этой минуты он решил жить по-новому, жить без всяких стрессов. Он будет все делать для кардинальной перестройки работы на кафедре в университете. Он с честью оправдает доверие родной партии.
Эта ночь для жениха и невесты была особенной. Они оба вместе и каждый в отдельности были на самой вершине своей любви. Только к рассвету они стали серьезно размышлять и строить свои планы на лучшее будущее. В том, что оно будет лучшем, чем раньше, никто не сомневался. Единство взглядов было полнейшее. Первым желанием для влюбленных было – обзавестись ребенком. Остальное хорошое придет постепенно. Они хотели вкусить все прелести человеческой жизни. Они не хотели жить в маленькой комнатушке, не хотели жить впроголодь, не хотели стрессов.
Особенно преуспевала в строительстве поистине наполеоновских планов Лариса. Она, изнеможденная от любви, но с очень с радостными глазами, то и дело тараторила:
– Мой Егорка, мой любимый… Ты не представляешь, какое хорошее будущее будет у нашего ребенка… Я сделаю все для его счастья… – Она ласково трепала шевелюру мужчины и опять продолжала. – Я вижу это счастье прямо наяву… Ты, как, профессор, идешь по солнечному городу, я иду рядом с тобою. Мы крепко держим за руку нашего сына… В одной руке у тебя толстый дипломат, другой ведешь меня под руку…
Чурсин сильно впивался своими губами в ее губы, Лариса на какое-то время умолкала. Влюбленные в эту же ночь выработали и тактику своего поведения в период их уже временного пребывания в институте. Главное вести себя спокойно, не огрызаться. Особенно усердствовал в этом плане Чурсин. Он приходил на кафедру и тихо здоровался. Ему отвечали кивком головы. В принципе на этом и все общение заканчивалось. Через пару минут раздавался звонок, и все разбегались по аудиториям.
Наступили летние каникулы. Чурсин сначала хотел вместе с невестой пару недель отдохнуть в городе, затем ехать в Марьино. Отдыха, как такового, у него не получилось. Он почти не бывал дома, все бегал по книжным магазинам и киоскам. Он основательно запасался научной литературой. И не только. Он завел специальную толстую тетрадь, в которой конспектировал последние постановления ЦК партии. В ней также пометил основные решения всех партийных съездов. Все делал ради одно – для успешной работы уже никак простого преподавателя, а как заведующего кафедрой истории КПСС очень большого университета. Лариса, прекрасно понимая возможные трудности своего любимого, всячески ему помогала. Она всегда была с ним вместе везде и всегда, когда это было только возможно. Перед отъездом в Марьино Чурсин для уверенности позвонил Торшину и поинтерсовался ходом своих документов. Андрей с уверенностью известил, что все идет нормально и пожелал ему хорошего отпуска.
На малой родине Чурсина и его невесту ждали очень неприятные новости. Отец с каждым днем чувствовал себя все хуже и хуже. Сын настоял, чтобы его срочно положили в больницу. Он день и ночь сидел возле его кровати. Прошло совсем не так много времени после их последней встречи. За это время он многое передумал, многое переосмыслил. Он очень редко ездил к родителям из-за своей занятости и стрессов, которые преследовали его почти каждый день. Не ездили к нему и его родители. Им было не до поездок. Николай за последний месяц сильно сдал. Надежда хотела известить своего сына о болезни его отца, но все не решалась. Все надеялась на лучшее. Проходили дни, недели, лучшее все не приходило. Она не хотела также перечить и своему мужу, который очень просил ее не печалить умного Егорку. На этом они и останавливались.
Николай умер вечером, было ровно пять часов. Сын, наблюдая за последними вздохами своего отца на этой земле, сильно плакал. Он сам же и закрыл ему глаза. Затем выбежал из палаты и рванулся в городской питомник, где были посажены фруктовые деревья. Перепрыгнув через изгородь, он упал на землю и начал выть, словно раненый волк. Поздно вечером он вновь вернулся в палату, отца уже в ней не было. Его увезли в морг…
После похорон отца Чурсин вместе с Ларисой пробыли в Марьино две недели. Они прекрасно понимали, что жене умершего нужна поддержка, особенно моральная. Тяжелое горе мгновенно изменило Надежду. Она сильно осунулась, даже сгорбилась. По хозяйству она ничего не делала. Она после смерти почти неделю не взяла в рот ни крошки хлеба, не выпила глотка воды. Она все ходила то по дому, то по двору или по саду, и что-то шептала себе под нос. О чем она шептала, ни Чурсин, ни Лариса не знали. Постигшее горе ее вырвало из человеческого мира, лишило ее земных благ, оставило ей только одни проблемы. Попытки молодых ее успокоить или отвлечь от тяжелых мыслей, заканчивались провалом. Она со злостью смотрела то на своего сына, то на его невесту, и сжимала зубы. Признаки жизни в ее глазах отсутствовали. От ее странного поведения они все чаще и чаще приходили к тревожным мыслям, и поэтому день и ночь наблюдали за ней. Сын очень сильно переживал за свою мать. Только перед его отъездом она немного отошла. Надежда сначала, словно чужая женщина, стояла перед отъезжающими, которые все еще топтались возле калитки. Затем какая-то неземная сила толкнула ее к своему сыну. Она крепко его обняла и со слезами на глазах произнесла: