Игорь Николаевич кивнул, а потом спросил:
– А с диагностикой неполадок в машинах? Это тоже в тебе проснулось?
– Да.
– Можешь объяснить, как это у тебя получается? Все-таки машины ближе моему разуму, чем лечение с помощью биополя?
– Хорошо, я попытаюсь, отец, хотя не уверен, что мне это удастся. Вокруг людей я вижу ауру. Такое свечение вокруг всего тела, а над головой оно становится еще более заметным и образует как бы светящийся золотистого цвета нимб. Как на иконах святых. У машин тоже есть свое свечение. Только у человека оно живое, переливающееся всеми цветами радуги в зависимости от характера и настроения, а у машин оно не живое. Какое-то мертвое, более жесткое. Я смотрю на работающий двигатель, слышу, как он работает, вижу его свечение. Потом я начинаю видеть…, нет, я неправильно выразился. Начинаю представлять себе его работу. Вот ходят в цилиндрах поршни, вот крутятся валы шестерни, как зацепляются друг за друга зубья и что при этом происходит. Правильно все это работает или неправильно и что нужно сделать для того, чтобы все детали начали работать правильно. Я как бы вижу все это. Только не глазами или, вернее, не только глазами, а как бы сразу всем телом и мозгом. Душой.
Я остановился и беспомощно развел руками.
– Видишь, отец, я не могу тебе внятно объяснить. Нет у меня подходящих слов. А с человеческим организмом еще сложнее и намного.
Игорь Николаевич несколько минут сидел глубоко о чем-то задумавшись.
– Хорошо, сынок, – сказал он наконец, – Ты решил стать экстрасенсом. Значит, наш долг с матерью помочь тебе.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Я имею в виду, что тебе нужно помещение для твоей работы. Знаешь, жилая квартира не слишком удобное место для приема пациентов. Особенно слишком шумных. На третьем этаже, почти над нами, продается однокомнатная квартира.
– Да ты что, папа! – прервал я его. – Она, наверняка, стоит больше миллиона.
– Больше. – подтвердил он. – Но раз надо, мы найдем такие деньги, будешь лечить пациентов в своем отдельном кабинете. Будешь выращивать людям пальцы.
– Кстати, отец, я ведь тебе могу помочь. – я кивнул на его покалеченную ногу. – Все равно мне нужно потренироваться, прежде, чем я начну отращивать ступню Михаилу Верхозину. Мать ведь тебе рассказала об этом?
– Ну вот, не успел стать экстрасенсом, как ему понадобились подопытные кролики! И он ищет этих кроликов в своей семье.
Я почувствовал, что начинаю краснеть, а отец ласково потрепал меня по голове и сказал уже серьезно:
– Я согласен, сынок. Когда начнем?
– Прямо сейчас и начнем, папа.
Глава 8
Вечером, проводив ребятишек домой после нашей прогулки возле садика, я влетел в свою квартиру с такой скоростью, что едва сумел затормозить возле трельяжа с уже вставленной новой зеркальной пластиной и стал мрачно разглядывать свою физиономию. Меня самого не устраивала эта прическа, причем с самого начала еще в больнице. Мой предшественник как и большинство подростков предпочитал носить длинные, как у девиц, волосы, которые мягкими волнами падали на плечи и спину.
В больнице мне их частично выбрили возле раны, а когда я вернулся домой, то, немного поколебавшись, решил воздержаться от стрижки.
Я понимал, что мое, отличное от прежнего поведение и так будет бросаться в глаза приемным родителям, а если еще изменить прическу, привычную для них внешность… И не решился, о чем вскоре очень пожалел, так как длинные волосы, оказывается, требовали к себе повышенного внимания. Их требовалось часто мыть, расчесывать и так далее.
Постепенно я притерпелся, но сегодня случилось такое, что я опять с ненавистью стал рассматривать свою шевелюру в зеркале.
Выглянувший на шум Игорь Николаевич застал меня за этой процедурой и удивленно спросил:
– Что за похоронный вид, сын?
– Вид у меня обычный. – огрызнулся я. – А как прикажешь мне выглядеть после разговора с одной очень симпатичной тетечкой?
– Что все-таки случилось?
– Просто она спросила у меня… Она сказала: девочка, скажи пожалуйста, где здесь находится многоэтажный дом с адресом Щорса тридцать три?
– А-а-а, – протянул отец и я почувствовал, как он с трудом удерживается, чтобы не расхохотаться, – Оригинальное обращение.
– Она не могла не заметить мои торчащие мослы! И все-таки спросила: де-е-воч-ка! – передразнил я.