Конечно, я тоже принял к началу учебного года кое-какие предупредительные меры. Побывал в школе, выяснил имена и фамилии учителей, по фотокарточкам на многочисленных школьных стендах запечатлел в своей памяти внешний вид большинства из них, даже познакомился с бабой Шурой Верхозиной, когда однажды пришел в больницу, чтобы выяснить состояние здоровья ее внука.
Зоя Владимировна тоже вовсю готовилась к первому сентября. С самого утра тридцать первого она заставила меня приготовить и расставить в шкафу с книгами на почетное место школьные учебники, уложить в ящиках письменного стола тетради, карандаши, ручки, линейки и прочую мелочевку. Потом она заставила меня надеть белоснежную рубашку, завязала на шее галстук, долго любовалась, как на мне сидит строгий темный костюм, решительно пресекла мои робкие попытки отвоевать право на джинсовую куртку, к которой я привык.
– Ну что ты собираешь меня, мама, как будто я дипломатический представитель на приеме в иностранном посольстве! Галстуки, ты же знаешь, я терпеть не могу. Папа! Да скажи ты ей!
Но взывал к отцовской помощи я совершенно напрасно. Игорь Николаевич, сначала посматривающий на меня с искренним сочувствием, после нескольких робких попыток вмешательства был с позором выдворен на кухню и после этого носа оттуда не высовывал. Пришлось мне отбиваться одному, а вернее, полностью отдаться на милость очень довольной победительницы.
Первый школьный день после двадцатисемилетнего прогула прошел для меня сравнительно благополучно. Весь класс, двадцать один человек, тринадцать девчонок и восемь парней, собрались постепенно в одной школьной комнате на втором этаже школы.
Оказалось, что больше двух третей моих одноклассников провело летние месяцы на «материке» и их загорелые лица выгодно отличались от моей бледной физиономии. Побывавшие в дальних от Дудинки краях оживленно обменивались летними впечатлениями друг с другом. Девчата то и дело собирались тесными, быстро распадающимися группками и перешептывались или взрывались звонким смехом и при этом многозначительно поглядывали на парней.
Я старался держаться в стороне, непривычно стиснутый строгим костюмом и временами мечтал о том, чтобы как-то незаметно избавиться от навязанного Зоей Владимировной галстука. Память моя работала на полную мощность, отмечала знакомые по фотокарточкам лица, манеру держаться, характерные жесты моих одноклассников, голоса, прически, особенности одежды и телосложений.
Большинство парней выгодно отличались от меня своими фигурами, хотя я тоже в последнее время начал выправляться, сказывались ежедневные занятия на тренажерах. Из всех я выглядел самым фитильным. Едва я успел это отметить, как ко мне приблизился парень, на фигуру и широкие плечи которого я обратил внимание в первую очередь, и заорал, явно стараясь привлечь внимание остальных.
– Смотрите, парни, как наш фитиль вырядился! Настоящий дипломат! Слышь, фитиль, говорят твой предок, после того, как ты поцеловался со столбом, раздолбал твою тачку и заставил тебя вкалывать на производстве.
Я молча разглядывал парня, отметив про себя, что в школе моя кличка «фитиль».
У парня были светлые, с огненным отливом волосы, голубые глаза и светлые, почти белые ресницы. Потапов Валерий – подсказала память, хотя на фотокарточке он выглядел более темным. По тому, как на меня смотрели глаза Потапова, я сразу же понял, что между нами сильная неприязнь, если не сказать, вражда. Но причины этой вражды я, естественно, не знал.
Неожиданно Потапов сильно ткнул мне большим пальцем в солнечное сплетение. Мои мышцы брюшного пресса не шли ни в какое сравнение с Ведуновскими и поэтому я, хотя и среагировал на тычок, невольно согнулся от боли.
– Ты чего? – прохрипел я.
– А ничего! Просто давно не виделись, фитилечек! – и Потапов ехидно захохотал.
Пока я размышлял над неожиданно возникшим передо мной вопросом – начинать свои первые минуты школьной жизни с драки или нет, за меня решила заступиться Алена Ткач. Маленькая Алена выскочила передо мной, заслонив меня своей фигуркой, уперла руки в бока и обрушила на Потапова целый водопад негодующих слов. Как болонка перед волкодавом, невольно отметил я разницу между маленькой Аленой и огромным Потаповым.
Я прервал поток слов Алены, положив руку ей на плечо.
– Подожди, Алена, не части. – сказал я. – А ты, Валерий, больше так не делай. Никогда не делай, понял?
И я по его примеру тоже неожиданно, но не сильно коснулся его тела. В отличие от него, я очень хорошо знал все болевые точки человеческого организма. Недаром этому меня учили два года мои армейские наставники. Валерий утробно замычал и боком, на подгибающихся ногах побрел к парте.