Как-то, когда я занимался изготовлением пантаклей и талисманов, ко мне заглянул в офис отец. Он прошелся молча по комнатам, внимательно все осмотрел и долго наблюдал за моим занятием, стараясь понять, что же я такое делаю. Я в это время складывал в приготовленные матерью маленькие мешочки со шнурками свернутые вчетверо кусочки пергамента пантаклей и развешивал готовые талисманы на специальной подставке.
– Чем это ты занимаешься, сын? – наконец не выдержал Игорь Николаевич.
– Готовлю на завтра талисманы против пьянства, – ответил я.
– Не понимаю. – пробормотал он и пожал плечами.
– Что не понимаешь?
– Не понимаю, зачем ты занимаешься такой ерундой, – сказал он. – Ну скажи, кто в наше время может верить в талисманы? Мракобесие какое-то!
Я с любопытством посмотрел на него.
– Вот ты, отец, механик. Причем, очень неплохой. Скажи, когда ты собираешься куда-то ехать на машине, ты ставишь на нее аккумулятор?
– Естественно! – согласился отец и с сомнением посмотрел на меня, – Только я не понимаю, причем здесь машина и аккумулятор?
– И ты не ставишь на свою «Ниву» двадцатичетырехвольтовый аккумулятор, а ставишь двенадцативольтовый. Так?
– Ну, так. – настороженно согласился он, ожидая от меня какого-то подвоха.
– Талисман, это тоже аккумулятор. – объяснил я. – Только не электрической, а психоэнергии с выборочной избирательностью. Скажем, вот этот талисман предназначен для того, чтобы защитить носящего его человека от сглаза. Ты же носишь сейчас одежду, защищающую тебя от холода и не считаешь это странным, не называешь мракобесием.
– Гм…, не лишено логики, – вынужден был признать отец, – Вот только я знаю как работает аккумулятор на машине, из чего он состоит и как его сделали.
– А если бы ты этого не знал, не смог бы управлять машиной?
– У тебя какая-то странная логика, Андрей. Ну хорошо, могу признать, что это не помешало бы мне держать баранку.
– Когда человек приходит ко мне и просит в чем-нибудь помочь, вот как например в случае со сглазом, я даю этому человеку одиночный импульс и освобождаю сознание этого человека от чужого влияния. Но я не могу постоянно находиться с ним рядом и охранять. Тогда я даю ему этот талисман-аккумулятор, предварительно зарядив его своей психоэнергией, мысленно привязываю его к этому конкретному человеку, настраиваю талисман в унисон с его психополем и он начинает действовать, постоянно подпитывая психополе человека, закрывая, если это необходимо, сознание защитным щитом от вредного воздействия другого человека. С таким талисманом даже сомнамбулу ни одни гипнотизер не сможет подчинить своему влиянию.
– Послушать тебя – как будто бы все логично, но все равно – это чистейшей воды фантастика!
Я не стал спорить и только пожал плечами. Мой отец, несмотря на свои многочисленные достоинства, по-прежнему оставался чистейшей воды материалистом и упорно не принимал на веру магию. Но он помогал мне и никогда не делал попыток как-либо помешать моим занятиям.
После того, как моя жизнь стала входить в нормальную колею, я все чаще стал вспоминать автора Черной Книги. За прошедший полевой сезон я привык к постоянному общению с ним, хотя многое в его высказываниях не мог принять на веру и со многим не был согласен. Теперь я уже начал понимать, что автор Черной Книги был во многом прав, а не прав был я. Виноваты в этом были в равной степени и склад ума и воспитание, которое мне дало наше государство.
Мы с Ведуновым почему-то увлеклись силовыми, требующими значительных затрат психоэнергии, магическими опытами: телекинез, создание симулякров, создали меня, потом пошла регенерация тканей и превращение психоэнергии в более жесткие виды энергии: электромагнитное излучение, тепло, механическое движение.
Что из того, что теперь я при желании могу бегать по улице голым в сорокаградусные морозы и в наши северные пурги? А куда я смогу деться от побочного эффекта зеленого свечения на периферии астрального тела при превращении психоэнергии в тепло? Разве с таким эффектом сунешься на люди? Наметили мы с Ведуновым и пути перестройки метаболизма человеческого организма для выживания в экстремальных условиях, создали базовые формулы, но не довели это дело до логического конца.