– До Парижа путь неблизкий, мадам, – сказал Луи. – Надеюсь, вы согласитесь провести эту ночь в гостинице в качестве моей гостьи. И с вашего позволения я бы хотел зайти к вам, когда закончу с делами, и мы сможем продолжить беседу.
Я даже не предполагала, что мы так быстро перейдем к близким отношениям, и предпочла бы отложить этот момент до тех пор, пока не стану настоящей графиней. Но я была во власти короля, и у меня не было иного выбора, кроме как подчиниться повелителю.
– Я с нетерпением буду ждать вас, сир. – Поклонившись, я уехала.
Вернувшись в отель, я размышляла, стоит ли снова принять ванну. В конце концов я решила, что этот горячий самец любит пикантных женщин, и оставила все как есть. Я даже помазала своими естественными соками у себя за ушками, шею и в ложбинке между грудей. Еще я сделала прическу, подрумянила щеки и соски, побрызгала духами горло, бедра и ягодицы и накинула соблазнительный пеньюар из белого кружева, который Жан подарил мне на случай, если появится шанс уединиться с Луи.
Прошел час. Я забеспокоилась, что король нашел себе другие развлечения, но около полуночи он наконец приехал, облаченный в свободное пальто, под которым оказались роскошный крепдешиновый халат и забавные кожаные шлепанцы.
– Простите за опоздание, – сказал он. – Это все австрийцы.
– Они настолько надоедливы? – пошутила я. Он расхохотался:
– Да, моя дорогая, они ужасные надоеды. Но хватит о делах. Вы еще красивее, чем мне запомнилось… Ваша грудь имеет столь совершенную форму, что кажется ненастоящей.
– Если ваше величество сомневается в ее подлинности, он может проверить это сам.
Он протянул руку и прикоснулся ко мне. Я повела плечами, и пеньюар соскользнул вниз. Губы короля, шепчущие неясные комплименты, скользили по моему горлу, спускаясь к груди.
Меня охватило сладкое оцепенение. Я откинулась на спину и потянулась, словно кошка. Я таяла, источая естественный женский нектар.
Зрачки Луи расширились, ноздри затрепетали.
– Что это за духи?
– Вашему величеству предстоит это выяснить, ответила я.
Он опустился на колени и принюхался к влажным кружевным складкам, скрывающим мое сокровище.
– Прелестно! – прошептал он. – Благоухание роз!
Я распахнула полы пеньюара. Он прижался лицом к золотистой шерстке и начал вылизывать меня. Я чувствовала, как движется внутри меня его большой язык, а нос трется о мою жемчужину. Моя голова разбухала вместе с моим сокровищем. Я была в восторге от нахлынувших ощущений. Извиваясь всем телом, я колотила бедрами по королевским ушам, хватала его за нос.
Достигнув пика наслаждения, я села на постели и легонько потянула его за волосы.
– Какая вкуснятина! – выдохнул король, глядя мне в глаза.
Я промокнула его лицо платочком, притянула его к себе, расстегнула халат и погладила рукой по груди. Луи от природы был мускулист, но за годы пиршеств и возлияний заметно обрюзг. Однако это свидетельство жизни в роскоши и вседозволенности показалось мне в высшей степени привлекательным. Мои руки продолжали бродить по его телу, и я обнаружила, что под мягким животом король сохранил твердость там, где ей и положено быть.
Я раздвинула ноги, взяла в руку королевский скипетр и поместила его по назначению.
– Да!
Сказка стала явью. Навалясь на меня своим грузным телом, король двигался где-то в глубине меня. Мои руки и ноги обвивали его, словно виноградная лоза. Я изо всех сил прижимала Луи к себе, вцепившись зубами в его плечо, и он обмяк в моих объятиях.
– Можете ли вы объяснить, – перебил Жанну отец Даффи, – чем вас так привлекал король?
– Конечно, – кивнула Жанна. – Он был красив, богат, могущественен и достаточно стар, чтобы стать для меня отцом, которого я никогда не знала. Но больше всего меня привлекало в нем то, что он обожал меня. Став любовницей короля, я чувствовала себя особенной.
– В своем стремлении покорить мир вы, решили, что любовная связь с королем дает вам все преимущества?
– Простите меня, отец, – сказала Жанна, – но именно так я и думала.
– Но для других растление мужчины, который олицетворял собой государство и должен был подавать всем пример, несомненно, является смертным грехом.
Незатейливые слова священника не прозвучали как обвинительный вердикт, ведь Луи не пришлось принуждать к пороку. Но Жанна разрыдалась, словно весь мир невыносимым бременем лег на ее плечи.
Пытаясь утешить ее, отец Даффи погладил ее по руке, но, внезапно почувствовав тепло женского тела, отдернул ладонь и отошел.
– Господь все видит, дитя мое, – произнес он. – Он знает, что тебя оклеветали незаслуженно. Тебе завидовали. Любой из тех, кто наговаривал на тебя, имей он возможность подняться в высшие круги общества, спутался бы с кем угодно – только бы подвернулся подходящий случай. Уже почти год я исповедую заключенных здесь, в Консъержери, и чего только мне не доводилось слышать. Я связан тайной исповеди, но могу сказать тебе, что нет более развращенных и мелочных людей, чем в версальском высшем свете. Вы думали, что идете к вершине, а на самом деле летели в пропасть. Откуда вам было знать, в каких извращенных условиях рос король Луи и как глубоко погряз он в блуде.
– Да, – сказала Жанна. – Так и есть.
– Но если бы вы знали, это остановило бы вас?
– Нет, – ответила она. – Я поступила бы точно так же.
– Понимаете ли вы, что увидел в вас его величество?
– Красоту, – ни на секунду не задумавшись, сказала Жанна.
– И вы думали только о своем внешнем облике? – спросил священник.
– Естественно.
– Но были ли вы, тогда действительно счастливы или же в вашей душе поселилось страдание, вызванное осознанием бездуховности вашей жизни?
Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что меня мучила невыносимая боль. Но это было восхитительно. И, как бы то ни было, я знала, что, будучи рядом с королем, я нашла самое верное применение своей красоте и искушенности в интимных хитростях. Если бы я родилась жирной и уродливой и не имела бы возможности извлечь выгоду из своей внешности, была бы я более добродетельной? Или просто менее удачливой?
– Жизнь готовит всем разные испытания, – сказал отец Даффи. – Часто богатства этого мира становятся лишь обузой при переходе в мир иной. Внешняя привлекательность может стать проклятием, если, ослепленная ее сиянием, ты не видишь, где рай, а где ад.
Теперь Жанна прекрасно это осознавала. Вытерев слезы и запинаясь, она слабым голосом продолжила свой рассказ.
На следующее утро Лебель привез букет цветов, изумрудное ожерелье и коробку шоколадных конфет, запертую на бриллиантовый замочек. Внутри оказался конверт. Распечатав его, я нашла двести тысяч ливров и письмо от короля.
«Дорогая моя графиня,
как такое возможно, что в этом мире остались еще неведомые мне удоволъствия? Вы открыли мне волшебные источники наслаждения. На сегодняшний вечер у меня назначен ужин с австрийским послом. Могу ли я навестить вас после?
Луи».
Лебель сообщил мне, что номер в гостинице и три служанки будут в моем распоряжении так долго, как это будет мне нужно.
Сбылась моя мечта стать фавориткой короля. Казалось, большего и желать нельзя. Но у Луи были деньги и власть, позволявшие получить любую женщину, стоило ему только захотеть. Он был охотником, и погоня за добычей доставляла ему удовольствие. Догнав и получив жертву, он быстро терял к ней интерес. Я не могла позволить ему видеть во мне очередную молоденькую красотку, которую легко заполучить и столь же легко забыть. Я хотела стать фавориткой его величества, его официальной любовницей. Как ни парадоксально, но, чтобы удержать такого мужчину, женщина, словно лиса, должна снова и снова вырываться и убегать.
Меня раздирали противоречия. Сердце приказывало Отклонить его предложение, чтобы он увидел во мне не просто кусок податливой глины, но разум подсказывал, что, если я не буду использовать каждый шанс встретиться с ним, другая женщина быстро займет мое место. Я позволила голосу разума одержать верх и написала письмо, в котором благодарила Луи за его щедрость, давая понять, что этот подарок пробудил во мне не меньшее великодушие. Его величество может видеть меня в любое время, когда захочет.