Адам заворчал и, взяв меня за плечи, отодвинул от себя. Его настроение вконец испортилось, уж очень он не любил, когда ему перечат. Все беспрекословно слушались Адама, кроме меня. Я никогда не позволяла ему забыть о том, что мы явились в этот мир вместе, и ни один из нас не имел права предъявлять какие бы то ни было претензии по поводу власти по отношению к другому.
- Но нас не зря послали именно сейчас! Не думай только о себе, подумай о Великом Плане! - раздраженно бросил Адам и поднялся на ноги.
Я хотела возразить, но мужчина поднял руку в останавливающем жесте. Разговаривать с ним бесполезно. Порой мне казалось, что Адам, как и все ему подобные понимают лишь язык грубой физической силы, которой я не обладала. Он запросто мог свернуть мне шею, если б захотел, так как был как минимум в два раза больше меня и выше на целую голову, он был подобен гиганту, могучему богатырю, рыцарю из старинных легенд, сильному и смелому... если б только не его проклятое самолюбие.
Я любила Адама. Все, кто утверждали обратное, нагло врали. Я любила этого человека, ибо мы были частью одного целого, единые в своей сути, мы есть создания духовного мира, а наши тела лишь отголоски наших душ, слабая тень нашего истинного могущества. Я любила его, но он предал меня, предпочтя другую, более податливую особу...
Но пока я наблюдала, как Адам вновь ушел от разговора, не желая слушать мои доводы. Я понимала, что Великий План чрезвычайно важен, но пара сотен лет для бесконечной вселенной это всего мгновение, и, возможно, Адам прав - я эгоистична, но я всегда думала о своих детях, особенно о своих девочках. Мои старшие дочери успешно освоили азы особого искусства, названного оккультизмом. Я с удовольствием рассказывала им азы магии, знакомила их с миром духов, и по достижении двадцати одного года я позволяла духам войти с ними в связь. Духовное соитие ни с чем не сравниться, хотя мне часто хотелось ощутить руки своих возлюбленных физически, чтобы они так же, как и мы с Адамом обрели земные оболочки, дабы наслаждаться прелестями радостей смертных.
Мои дочери, искушенные в колдовстве и любовном искусстве поддержали мое недовольство по поводу решения Адама выдать их за дикарей, которых мы повстречали на равнине.
- Ваш отец не намерен ждать, когда обезьяны станут людьми. Я же не хочу для вас подобной участи, - ласково произнесла я, лежа на кушетке в нашем просторном дворе с огромным двухъярусным фонтаном, в котором весело плескалась вода. Десять моих прекрасных и телом и духом дочерей с лицами ангелов сидели подле меня - кто на ковре, кто наслаждался прохладной водой фонтана, кто на мягких пуфах, выставленных во двор, чтобы мы могли днем греться на солнце.
Моя старшая дочь мирно склонила голову мне на колени, и я нежно провела рукой по ее густым золотым кудрям. Она стала первой, кто познал любовь бессмертного возлюбленного, и теперь не желала расставаться с ним.
- Я не пойду к ним! - тихо сказала моя старшая, и остальные мои дочери вскинули головы, глядя в нашу сторону.
Я чувствовала их негодование, родственное моему, и была счастлива, что мои дочери так же мои верные союзницы, и я благодарила вселенную за то, что остальные мои красавицы еще слишком малы, чтобы опасаться за их будущее в ближайшие годы.
- Когда отец собирается отдать нас? - спросила рыжеволосая бестия с ярко зелеными глазами, моя любимица, хотя нет, я любила их всех, ибо в каждой из них отразились мои собственные черты, как тела, так и характера, и эта дочь, пятая по старшинству, славилась особым бунтарским духом, как у дикой волчицы - будь она мужчиной, то стала бы воином, а почему нет... женщина способна брать ловкостью, используя силу противника против него самого.
Я не допущу, чтобы эти дикари загрызли свободный дух моей дочери. Не позволю, чтобы их принуждали к чему-либо, что идет вразрез с их устремлениями. Больше мы не говорили. До самой темноты мы сидели вместе, слушая мерное журчание фонтана и пение птиц, поселившихся в нашей обители, не смотря на высоту, ведь мы жили в горах. Никто не потревожил нас. Я с дочерями отведала свежих фруктов, принесенных сыновьями, и мы разошлись по своим спальням.
Сегодня мне было не до сна. Мои возлюбленные давно не приходили ко мне. Сколько бы я не звала их, они не откликались. Я спрашивала у других духов, что присматривали за нами и не разделяли взглядов моих возлюбленных на наши отношения о том, где они, но духи молчали. Я волновалась. Что могло пойти не так, ведь мои любовники не оставили меня, однако остальные духи оставались глухи к моим вопросам, храня гробовое молчание, тем самым демонстрируя осуждение.
Однажды утром ко мне явился один из любовников моих дочерей (на тот момент мои старшие успели обзавестись своими возлюбленными, от чего их нежелание исполнять неприятную волю отца лишь усилилось) и сообщил мне страшную тайну, тщательно скрываемую от меня и моих дочерей, тайну, которую давно узнал Адам, но не удосужился поделиться со мной. Я, Адам, наши дети были бессмертны, мы не старели, нам не грозила смерть. Но вот в чем соль нашей миссии - мои дочери и сыновья, уйдя в смертный мир, лишатся своего бессмертия и могущества, которым обладала сейчас я и мои дочери. А, значит, мне останется безропотно наблюдать за старением своих любимых, видеть, как время отбирает у них красоту и жизненную силу, в конце концов, обрывая их жизни. Духи успокоили нас, что после смерти они вновь могут воплотиться в смертном мире, но угодят в колесо круговорота. Кто-то позже назовет его колесом сансары, бесконечные перерождения для бессмертных душ.
- Они же потеряют самих себя! - воскликнула я и почувствовала сочувствующее прикосновение духа, после чего он исчез.
В этот раз я не стала идти к Адаму с разговором, а решила собрать своих дочерей и рассказать им обо всем, если они еще сами этого не узнали. И я оказалась права - мои десять дочерей гневно стреляли глазами в сторону мужского крыла нашего огромного дома.
- А наши братья? Они тоже потеряют бессмертие?
- Сомневаюсь, что они вообще пойдут спариваться с этими обезьянами!
- Мама! Что нам делать?
- Я не желаю оставаться здесь!
- А если мы уйдем отсюда, поселимся где-нибудь в другом месте, то потеряем бессмертие или мы обязательно должны вступить в связь со смертными?
Эти и другие вопросы посыпались на меня со всех сторон, но я не успевала отвечать на них. Оставалось одно - бежать отсюда, но куда. Духи утверждали, что мы не лишимся бессмертия. Нужно было вступить со смертными в половую связь, чтобы потерять свою силу и вечную молодость, так что опасаться нечего. Я уверена, что мы вместе могли за себя постоять.
В тот вечер у меня родился безумный план. Мой собственный план, не имеющий никакого отношения к Великому Замыслу. Я затеяла побег вместе со своими дочерями, но я знала, что мне придется бросить младших на произвол судьбы, так как они были еще слишком малы, чтобы отправиться с нами в опасное путешествие... Я не стала делиться с детьми своим планом и отправилась спать, прежде убедившись, что дочери сохранят хотя бы видимость спокойствия и покорности, столь обожаемые мужчинами. И в эту ночь ко мне пришел один из моих возлюбленных. Самаэль. Он явился ко мне, подарив наслаждение. Я не сразу осознала, что он более не бесплотный дух, так знакомы мне были его прикосновения, которых я жаждала со дня нашей разлуки.