Я просто хотел отвлечься без колоратки: поиграть в видеоигры, насладиться маминой едой. Хотел выпить пива (шесть-семь) с отцом и послушать нытье своего младшего брата-подростка о том, как очередная девчонка воспринимает его только как друга. Я просто хотел сменить обстановку, не думать о приходе, о Поппи и об остальной части моей жизни, а просто расслабиться.
Мама с папой не разочаровали. Два других моих брата тоже были там, хотя у каждого из них была своя жизнь и свое жилье. Но ничто не дарит такого утешения, как мамина стряпня и комфорт родительского дома.
После ужина Шон и Эйден надрали мне задницу в последней версии Call of Duty, а Райан в это время переписывался по телефону с очередной подружкой. В доме все еще витали ароматы лазаньи и чесночного хлеба. Наша сестра Лиззи наблюдала за всеми нами с фотографии над телевизором. Она умерла в две тысячи третьем, но навсегда осталась в наших сердцах красивой девушкой, крашеной блондинкой, с косой челкой и широкой улыбкой, за которой скрывалось много такого, о чем мы узнали слишком поздно.
Я долго смотрел на эту фотографию, пока Шон и Эйден болтали о своей работе – они оба специализировались на инвестициях, – а мама с папой играли в Candy Crush, сидя бок о бок в креслах с откидывающейся спинкой.
«Прости меня, Лиззи. Прости за все».
Конечно же, умом я понимал, что ничего не мог тогда сделать, но это не помогало избавиться от всплывшего в памяти образа ее бледного лица, посиневших губ или красных глаз с полопавшимися капиллярами.
Я не мог забыть, как, войдя в гараж в поисках батареек для фонарика, вместо них нашел холодное тело своей единственной сестры.
Тихий голос Шона вывел меня из мрачной задумчивости, и постепенно я вернулся в настоящее, прислушиваясь к скрипу папиного кресла и словам Шона.
– …Только по приглашению, – сказал он. – Слухи ходят уже много лет, но я поверил, что он действительно существует, только когда получил письмо.
– Ты собираешься туда пойти? – Эйден тоже говорил тихо.
– Черт, конечно же, собираюсь.
– Куда собираешься? – поинтересовался я.
– Не твоя забота, святоша.
– Тебя пригласили в «Чаки Чиз»? Я так тобой горжусь.
Шон закатил глаза, а Эйден наклонился ближе.
– Может, Тайлеру стоит об этом узнать? Ему, возможно, не помешало бы избавиться от лишнего… напряжения.
– Туда пускают только по приглашениям, придурок, – возразил Шон. – А это значит, что он не может пойти.
– Предполагается, что это лучший стрип-клуб в мире, – продолжил Эйден, не обращая внимания на оскорбление Шона. – Но никто не знает, как он называется или где находится, пока не получит личное приглашение. Говорят, туда пускают только тех, чей годовой доход больше миллиона.
– Тогда почему Шона пригласили? – удивился я. Шон был старше меня на три года и все еще прокладывал себе путь по карьерной лестнице. Он зарабатывал довольно прилично (охрененно много, на мой взгляд), но до миллиона в год ему было еще далеко. Пока что.
– Потому что, дебил, у меня есть нужные связи. Связи намного важнее, чем какие-то деньги.
Эйден слегка повысил голос, когда заговорил:
– Особенно когда они помогают тебе с выбором кис…
– Мальчики, – перебил нас отец, не отрывая взгляда от телефона, – ваша мать все еще здесь.
– Прости, мам, – произнесли мы в один голос.
Она просто отмахнулась от нас. За тридцать с лишним лет с четырьмя сыновьями она научилась не воспринимать подобные вещи.
Райан ввалился в комнату, пробормотав отцу, что ему нужны ключи от машины, а Шон и Эйден придвинулись еще ближе.
– Я иду туда на следующей неделе, – признался Шон. – Потом вам все расскажу.
Эйден, который на пару лет младше меня и все еще новичок в бизнесе, вздохнул.
– Я хочу быть таким, как ты, когда немного повзрослею.
– Лучше уж мной, чем мистером Непорочность. Скажи-ка, Тайлер, у тебя правая рука еще не отваливается?
Я швырнул ему в голову диванную подушку.
– Хочешь свою помощь мне предложить?
Шон с легкостью увернулся от подушки.
– Назови время, сладенький. Спорим, я найду отличное применение этому маслу для помазания болящих.
– Ты отправишься в ад, – простонал я.
– Тайлер! – вмешался отец. – Никаких разговоров о том, что твой брат отправится в ад. – Он по-прежнему не отрывался от телефона.
– Каков смысл всех этих ночей в одиночестве, если не можешь время от времени кого-то порицать? – спросил Эйден, потянувшись за пультом.