Не верю
Я, наверно, разучился мечтать,
Разучился весною страдать,
Забыл, как нужно летать.
И стоил того мига весь ад?!
Просто хочется убить здесь себя!
Я не прошу никакой уже шанс,
Я сам свою душу содрал,
И огню ее навеки предал.
Неужели здесь будет, как раньше?
Неужели все было зря?
Моя лучшая вспышка гуманно
Улетел давно в небеса.
А я в темноте, в несвободе
От своих падших всех чувств.
И уже тихие, милые слезы
Не горят. Да и плевать! Не найду!
Но ведь тучи не бывают же вечно.
Я знаю, есть и солнце на небе.
А пока лишь хочется тесно
Вжаться в мою неизвестность.
Пламенный остров
Мне сердце тихо воет,
Плача в углу темноты,
Что хочет на пламенный остров,
Где сладкий сон теплоты.
Не желает быть в теле моем,
Но и также не быть в пустоте.
Хочет стать снова звездой,
Не держа ни кости в тайнике.
Желает лежать лишь в кровати
И наслаждаться дыханьем груди,
Возбуждаться от обычных касаний
И видеть лишь сладкие сны.
Об этом сердце мне воет,
Плача в углу темноты,
Что хочет на пламенный остров…
В ответ ему: «Я – это ты».
Эти строчки не людям
1
Эти строчки не людям,
А лишь так, для души.
Последняя утопия
Моей личной казны.
Увы, не победитель,
Увы, не певец.
Увы, не повелитель
Всей жизни моей.
Будучи мальчиком,
Послушал чужих.
Они мне сказали,
Что слова правы их.
Заглушил я поток
Моих слов из души.
Сам придумал любовь,
И сам за то заплатил.
Заплатил пустотой,
Заплатил одиночеством,
Новыми красками,
Но это все боль.
Я понял лишь то,
Что всю жизнь себе лгал.
Не существует любовь,
Не существует мечта.
И голод души
Уже ничем не закроешь.
Я ночью один,
И похоже на скоро.
2
Но нет, любовь была.
Была не той, что думал я.
Она за год не расплелась,
Но забрана, увы, была.
А двери новой не нашел,
Она открытая, я знаю.
Похоже, не туда ушел.
Похоже, не туда…
Часть 3. Оживил
Уход ребенка
Бомбы испытывали на прочность всю землю,
Но мальчик еще веселился в песке.
Не хотел везде взрывы заметить,
Чтоб не бросать веселье.
Но осколок ему попал прямо в сердце,
Разорвав младенизма упор.
И умерли все рядом дети.
«Так нужно», – сказал всем Господь.
Убитые души ходят кругом,
Но не могут войти ни в чей мир.
Нельзя выбрать путь тут другой,
Не дан был другой эликсир.
Оживил
Сейчас ты просто здесь лежишь
И ничего не говоришь.
В тебе печаль еще горит,
Но ты ушел ли от мечты?
Мож, это просто фонари,
Чтоб не заблудиться на пути.
Ты еще ведь ждешь любви
От девы старше из Москвы.
И в твоих мыслях есть мечты.
Так, мож, сейчас уже летишь?
И завтра место застолбишь?
А сейчас ты насладись,
Бог только что тебя оживил.
День, когда пали все идолы
Его медленно вложили в гроб,
А он все рвался наружу.
Ящик уже клали в обоз,
А его силы рвались из отдушины.
Люди взводили идолов,
Они возревали на мир.
И было там на латинице:
«Новый Бог, нас не срами».
А доски ломались и трескались,
Разбивались пальцы все в кровь.
Наносил удары с надеждами:
«Молю, помоги мне, Господь».
Ударила молния в лошадь,
Выпал из гроба поэт.
А Бог своей силой могучею
Скрыл от него всякий след.
Содрогнулись моря и земли,
Пал дождь и затопил все вокруг.
И только лишь «новый» неверный
Не лишился ничего и ничуть.
Эта сила напугала народ.
Рухнули камни с латиницей.
И понял каждый в свой срок:
Настал день, когда пали все идолы.
Боли уже было много
Боли уже было много,
Было много и девичьих слез
Умиравшей души недалёко,
Убитой толпой мертвецов.
Мне оставалось стоять и смотреть,
Как ее доедают орлы,
А потом как кости в метели
Волки к себе унесли.
Я бежал за ней и кричал:
«Не уходи, я же раб без тебя».
Но никто мне ее не отдал,
А я даже биться не стал.
Не знал еще я тогда,
Что новая дверь уж давно
Всю мне себя отдала,
Срезав дорогое клеймо.
Отчего-оттого
– Отчего ты плачешь, мой юный друг?
– А оттого что бежал к тому, что душой не люблю.
– Отчего ты страдаешь, мой юный дружик?
– Оттого что не склею, что так яро разрушил.
– А как твое золото? А как серебро?
– А оно рассыпалось по полу давно.
– А как же мечты о великом?