– Язавед, Язавед. Наконец-то твоя жизнь окончится. Оборвется навсегда, забрав с собой всю боль и неприязнь – думал про себя старик, наблюдая, как подергивается спящий паренек, как даже во сне его не отпускает боль и ужас. Он смотрел на него и все сильнее погружался в свои воспоминания. Они, обугленным железом, резали его сознание, проходились холодом спине и зарывались все глубже, словно черви, разрывая тонкое спокойствие и безысходность.
***
Черный дым поднимался в воздух, клубился и растворялся в свинцовых тучах, что нависли над крепостью. Пламя трещало и билось, оплетая ноги Маркуса и Язаведа. Они стояли привязанные в центре костра, жадно поедающего их. Маркус кричал и изливал проклятья на головы тех, кто присутствовал на казни. Пеньковые веревки тлели, а кожа с ног отлетала, словно обожженный пергамент, оголяя красную кровоточащую плоть, которая за мгновение чернела и чадила, распространяя запах горелого мяса. Старик же мирно стоял на коленях из-за отсутствия стоп и улыбался, глядя сквозь тучи на небо. Он был уже объят пламенем полностью, его лицо чернело и лопалось, но улыбка была отчетлива видна среди бушующего оранжевого пламени.
Инквизиторы с любопытством наблюдали за тем, как огонь забирает жизни двух магов. Разные, не похожие друг на друга, они умирали по-разному. Маркус всячески пытался вырваться, проклясть, истошно орал, пугая ворон, что кружили возле башни, а старый мученик Язавед, только улыбался и иногда смеялся, словно не чувствует боли. Если поведения парня было привычным, то поведение старика не на шутку пугало молодых инквизиторов, для которых это было первое сожжение. Старики ордена замечали, как по их лицам ползет тень ужаса, а глаза раскрываются все шире.